红楼梦第三十六回（一）

 Вышивающая уток неразлучниц Баочай слышит от спящего вещие слова;

познавший волю судеб во дворе Грушевого аромата постигает сокровенные чувства 

 

девочки актрисы

 

Безмерна была радость матушки Цзя и госпожи Ван, когда они увидели, что Баоюй п

 

оправляется. Однако матушка Цзя опасалась, как бы Цзя Чжэн снова не вздумал поз

 

вать Баоюя, а потому наказала его старшему слуге:

– Если придет какой нибудь гость и господин Цзя Чжэн велит тебе позвать Баоюя, ск

 

ажи господину, что Баоюй еще слаб и сможет ходить лишь через несколько месяцев

 

, к тому же положение его звезды пока неблагоприятно, поэтому он должен соверша

 

ть жертвоприношения и ни с кем из чужих не встречаться. Лишь когда наступит девя

 

тый месяц, Баоюй сможет выйти из сада.

То же самое матушка Цзя наказала Сижэнь и велела ей передать Баоюю, чтобы не бе

 

спокоился.

Баоюй, услышав это, очень обрадовался. Беседовать с чиновниками для него было с

 

ущим мученьем, высокие шапки и парадные одежды он ненавидел, так же как поздр

 

авления, похороны и прочие церемонии. Он теперь не встречался ни с друзьями, ни с 

 

родственниками, даже родителей не всегда навещал по утрам и вечерам, как это пол

 

ожено. Целыми днями Баоюй гулял, играл, лежал или сидел в саду, только рано утр

 

ом навещал матушку Цзя и госпожу Ван, а потом предавался безделью, затевал игры 

 

со служанками, шутил и смеялся с ними. Когда же Баочай или еще кто нибудь прин

 

имался его поучать, сердился:

– Такая чистая, непорочная девочка, а сколько в ней честолюбия и лжи! Как у завзят

 

ого стяжателя или казнокрада! Это все выдумки предков для дураков потомков, буд

 

то вы скромны и кротки! Не думал я, что наступит время, когда обитательницы яшмо

 

вых покоев и расписных палат станут столь лицемерны! Ведь это противоречит добро

 

детелям Неба и Земли, которые дали людям разум и создают все прекрасное в мире!

Кончилось тем, что на Баоюя махнули рукой и не заводили с ним серьезных разгово

 

ров. Только Дайюй его понимала, никогда не уговаривала сделать карьеру и добитьс

 

я славы, за что Баоюй относился к ней с глубоким уважением.

 

Но оставим пока Баоюя и расскажем о Фэнцзе. После смерти Цзиньчуань она стала з

 

амечать, что несколько слуг и служанок ежедневно являются к ней, справляются о з

 

доровье, всячески льстят, приносят подарки, и в душе у нее зародились подозрения. 

 

Но понять, в чем дело, она не могла и однажды, когда в очередной раз ей принесли 

 

подарки, вечером, оставшись наедине с Пинъэр, спросила:

– Не знаешь, что все это значит?

– Неужели не догадываетесь? – усмехнулась Пинъэр. – Ведь их дочери наверняка сл

 

ужат у госпожи Ван! Госпоже полагается иметь четырех служанок, которым платят п

 

о целому ляну серебра в месяц, в то время как остальные служанки получают всего 

 

по нескольку сот медных монет! Одной из этих четырех служанок была Цзиньчуань, 

 

и каждая из этих женщин мечтает устроить свою дочь на ее место!

– Да, да, ты права! – согласилась Фэнцзе. – Поистине людям неведомо чувство мер

 

ы. Дочери их получают вполне прилично, да и работа легкая. Так нет, им все мало! 

 

Подумать только, на какую хитрость пошли! Ведь не богачки, чтобы тратиться на под

 

арки. Но я их проучу. От подарков отказываться не стану, а поступлю, как сочту ну

 

жным.

Фэнцзе ни слова не сказала об этом госпоже Ван, по прежнему принимала подарки и 

 

тянула время.

Но в один прекрасный день, когда к госпоже Ван пришли тетушка Сюэ, Баочай, Дай

 

юй и другие сестры, чтобы полакомиться арбузом, Фэнцзе воспользовалась случаем 

 

и сказала:

– Не стало Цзиньчуань, и у вас теперь не хватает одной служанки, госпожа! Если вы 

 

уже подобрали себе кого нибудь из девушек, скажите мне, и со следующего месяца 

 

ей будут выплачивать положенное жалованье.

– Не понимаю, зачем так много служанок? – пожала плечами госпожа Ван. – Я тебе 

 

уже говорила, что пора изменить этот обычай. Мне вполне достаточно тех служанок, 

 

которые есть.

– Откровенно говоря, вы правы, госпожа, – согласилась Фэнцзе, – но только обыча

 

й этот старинный. И если другие, помоложе, имеют двух служанок, то что говорить 

 

о вас, госпожа! А жалованье в один лян не так уж велико, на нем не сэкономишь.

– Пожалуй, – кивнула госпожа Ван. – Но пусть тогда эти деньги достанутся Юйчуань

 

, служанок мне больше не нужно, а ей можно платить двойное жалованье, это будет 

 

вполне справедливо, раз уж с ее старшей сестрой случилось такое несчастье.

Фэнцзе почтительно кивнула и повернулась к Юйчуань:

– Поздравляю тебя!

Юйчуань низко поклонилась госпоже Ван.

– Скажи мне, – снова обратилась госпожа Ван к Фэнцзе, – сколько выдают в месяц 

 

наложницам Чжао и Чжоу?

– Как полагается – по два ляна, – ответила Фэнцзе. – И еще наложница Чжао получа

 

ет два ляна на Цзя Хуаня. Всего четыре ляна да четыре связки медных монет.

– Это точно? – осведомилась госпожа Ван. – И платят им аккуратно?

– Разумеется, – не без удивления произнесла Фэнцзе.

– Дело в том, что недавно кое кто жаловался, будто ему недодали связку монет, – от

 

ветила госпожа Ван. – Что там случилось, не знаешь?

– Служанкам, которые находятся при наложницах, раньше платили одну связку медн

 

ых монет в месяц, – пояснила Фэнцзе. – Но с прошлого года стали платить меньше, 

 

всего по пятьсот монет, так что на каждой из служанок экономят связку монет. Я в э

 

том не виновата, готова была бы из своих денег доплачивать. Что получаю на них, в

 

се отдаю, себе ничего не оставляю. Прибавить или убавить жалованье по своей воле 

 

я не могу. Просила не убавлять, получила отказ. На том все и кончилось. Жалованье 

 

я отдаю служанкам из рук в руки, не задерживая ни на день. Вспомните, госпожа, чт

 

о и прежде, когда они получали жалованье из общей казны, редкий месяц обходило

 

сь без жалоб.