静静的顿河俄语版第二部第五节（28.9）

- Что мы сделаем с теми предателями родного края, которые шли грабить наши курени и уничтожать казачество?

Февралев, старик старообрядец Милютинской станицы, вскочил, как подкинутый пружиной.

- Расстрелять! Всех! - Он по-оглашенному затряс головой; оглядывая всех изуверским косящим взглядом, давясь слюной, закричал: - Нету им, христопродавцам, милости! Жиды какие из них есть - убить!.. Убить!.. Распять их!.. В огне их!..

Редкая волокнистая бороденка его тряслась, седые с красной подпалиной волосы растрепались. Он сел, задыхаясь, кирпично-бурый, мокрогубый.

- На поселение отправить. Али нет?.. - нерешительно предложил один из членов суда, Дьяченко.

- Пострелять!

- К смертной казни!

- Поддерживаю ихнее мнение!

- Казнить всех при народе!

- Сорную траву из поля вон!

- К смерти их!

- Расстрелять, конечно! О чем еще говорить? - возмутился Спиридонов.

С каждым выкриком углы рта есаула Попова, грубея в очертаниях, утрачивая недавнее добродушие сытого, довольного собой и окружающим человека, сползали вниз, каменели черствыми извивами.

- Расстрелять!.. Пиши!.. - приказал он секретарю, заглядывая ему через плечо.

- А Подтелкова с Кривошлыковым... врагов этих - тоже расстрелять?.. Мало им! - запальчиво крикнул плотный престарелый казак, сидевший у окна, неустанно подкручивавший фитиль угасавшей лампы.

- Их, как главарей, - повесить! - коротко ответил Попов и повторил, обращаясь к секретарю: - Пиши: "Постановление. Мы, нижеподписавшиеся..."

Секретарь - тоже Попов, дальний родственник есаула, склонив белобрысую, гладко причесанную голову, заскрипел пером.

- Гасу, должно, не хватит... - вздохнул кто-то сожалеюще.

Лампа помигивала. Фитиль чадил. В тишине звенела запаутиненная на потолке муха, скребло бумагу перо, да кто-то из членов суда сапно и тяжело дышал.