西游记俄文版第四章第九十七节1.1

 Сыновья поверили матери.

–  Раз матушка видела их собственными глазами, значит, так оно и было,  – решил Коу Лян.  – Эти монахи жили у нас полме сяца и за это время хорошо ознакомились с расположением дома, со всеми дверями, окнами, заборами и закоулками; богатство же всегда возбуждает алчные желания. Воспользовавшись дождливой ночью, монахи вернулись и мало того, что ограбили нас, но еще и погубили отца! Вот какими негодяями они оказались. Как только рассветет, мы отправимся в окружное управление и подадим на них жалобу за ограбление и убийство.

–  А как писать такую жалобу    – спросил Коу Дун.

–  Напишем со слов матери,  – ответил Коу Лян и сразу же записал:   Танский монах держал факел, Чжу Ба  цзе – кинжал, Ша  сэн вытаскивал золото и серебро, а Сунь У  кун убивал отца  .

Пока все домашние кричали и шумели, незаметно рассвело. Матушка послала к родственникам сообщить о случившемся и просить их купить гроб, а Коу Лян с братом отправились в окружное управление подать жалобу.

Начальник окружного управления отличался весьма величественным видом!

 

Всю жизнь был честен он и прям,

И от рожденья добр, умен,

Но много горя и нужды

Изведал в молодости он.

Ученье с детства полюбив,

Не знал ребяческих утех,

Зато, явившись во дворец,

Сдал испытанья лучше всех.

С тех пор правлением своим

Стяжал он славу мудреца,

Законам предан всей душой

И долгу верен до конца.

И высоко вознесена,

Людскими судьбами верша,

О милосердье и добре

Всегда пеклась его душа.

Повсюду славят жизнь его –

Суровый и достойный путь,

И в летописи наших дней

Его нельзя не помянуть,

Чтоб и в грядущем не померк

Его деяний мудрый свет,

Чтоб имя славили его

Потомки много тысяч лет.

Как будто воплотиться в нем

Решили в наши времена

Правители Хуан и Гун,

Чьи незабвенны имена.

Любого в округе спроси –

Все воздают ему хвалу,

Как будто ожили опять

Благие судьи Чжо и Лу.

 

Коу Лян и его брат, держа в руках таблички, вошли в зал. Опустившись на колени, они громко воскликнули: – Отец наш, повелитель! Мы явились с жалобой на дерзких разбойников, ограбивших нас и совершивших убийство.

Правитель принял жалобу, принялся читать ее вполголоса, а затем сразу же приступил к расспросам.

–  Вчера мне сообщили,  – начал он,  – что в вашем доме было устроено торжество по случаю исполнения обета, данного вашим отцом. И в связи с этим чествовали четверых достопочтенных монахов во главе с архатом из восточных земель, посланцем Танского двора. Им устроили роскошные проводы, улицы были запружены барабанщиками и музыкантами. Что же произошло потом  

Коу Лян и его брат стукнули лбами о землю и стали рассказывать:

–  Повелитель! Наш отец, Коу Хун, двадцать четыре года принимал у себя монахов и кормил их. Эти четыре монаха, пришедшие из далеких стран, как раз завершили заветные десять тысяч, и в тот день обет, данный отцом, был выполнен. В благодарность отец оставил их пожить у себя в доме. Они прожили полмесяца и за это время высмотрели все окна и двери, ходы и выходы. В ту же ночь, когда мы проводили их, они вернулись обратно, воспользовались ненастной погодой и с факелами и оружием ворвались в дом. Они разграбили все золото, серебро, драгоценности, наряды, головные украшения и вдобавок убили отца. Уповаем на тебя, повелитель, что ты заступишься за нас, простых людей.

Правитель округа выслушал их и велел тотчас же отрядить конных и пеших сыщиков, полицейских и стражников, из наемных и отбывающих повинность,  – всего сто пятьдесят человек. Все они вооружились холодным оружием, вышли из города через западные ворота и пустились в погоню за четырьмя монахами. Теперь обратимся к наставнику и его ученикам. Они промаялись ночь в полуразрушенном монастыре Хуа Гуана, а на рассвете вышли из ворот и пустились в дальнейший путь на запад. И надо же было так случиться, что те самые разбойники, которые в ту ночь ограбили дом Коу Хуна и перелезли через городскую стену, тоже бежали по этой же дороге на запад. Они шли до рассвета и, пройдя мимо монастыря Хуа Гуана, продвинулись на запад, примерно на двадцать ли, укрылись в горном ущелье и там стали делить награбленное. Не успели они закончить дележ, как вдруг увидели Танского монаха с его учениками, которые вчетвером шествовали по дороге, приближаясь к ним. Видимо, разбойники еще не угомонились.

–  Глядите  ка, никак тот самый монах, которого вчера провожали, идет сюда!

Все захохотали:

–  Вот уж кстати! Ах, как кстати! Мы и с ним тоже разделаемся, не посчитаемся с законами Неба. Он ведь следует издалека, да к тому же долго гостил в доме Коу Хуна, так что у него, наверное, немало разного добра. Давайте  ка преградим им дорогу, отнимем у них все имущество, заберем белого коня и разделим все это между собой! Ну и потеха будет!

И вот, издав боевой клич, разбойники с оружием в руках выбежали на большую дорогу, выстроились в ряд и закричали:

–  Эй, монахи! Ни с места! Дайте выкуп за проезд, и мы пощадим вас! Но если только вы посмеете перечить, мы вас всех прикончим.

Танский монах задрожал от страха, Ша  сэн и Чжу Ба  цзе тоже струхнули и обратились к Сунь У  куну:

–  Вот тебе и на! Мало того что почти всю ночь промучились под дождем, так теперь еще повстречались с грабителями. Вот уж верно говорится:   Беда не приходит одна!  .

Сунь У  кун рассмеялся.

–  Наставник, не бойся! Да и вы, братцы, не тревожьтесь,  – беззаботно сказал он.  – Вот я сейчас поговорю с ними.