俄文版红楼梦第一卷第十五章1.3

 Кто знает, какой ценою

добыта эта еда?

В ней что ни крупинка, то тяжесть

мучительного труда!

 

Значит, правы были древние!

Увидев на кане прялку, Баоюй раскрыл глаза от изумления:

– Это – чтобы прясть нитки. А из ниток материю ткут, – объяснили слуги.

Баоюй взобрался на кан, покрутил прялку. Тут к нему подскочила девушка лет шестнадцати – семнадцати и закричала:

– Сломаешь!

Слуги цыкнули на нее, а Баоюй отдернул руку и сказал:

– Я ничего подобного не видел, любопытно попробовать.

– Так ты ведь не умеешь, – сказала девушка, – хочешь, научу.

Цинь Чжун легонько дернул Баоюя за рукав и насмешливо шепнул:

– А в деревне тоже много интересного!

– Помолчи! – оттолкнул его Баоюй. – А то побью.

Девушка взяла прялку и начала прясть, да так ловко, что любо было смотреть. Тут ее позвала старуха:

– Эй, дочка, скорей иди сюда!

Девушка бросила прялку и убежала.

Баоюю сразу все стало неинтересным. Как раз в это время Фэнцзе прислала за ним слугу.

Фэнцзе уже успела вымыть руки, переодеться и спросила, переоделись ли они.

– Нет, – ответил Баоюй.

Служанки поставили на стол печенье, налили душистого чаю. Фэнцзе выпила чашечку, подождала, пока уберут со стола, затем вышла из хижины и села в коляску. Ванъэр еще раньше вручил подарки хозяевам усадьбы, и те принялись благодарить Фэнцзе.

Баоюй огляделся. Девушки, которая только что пряла, нигде не было. Он заметил ее у выхода из усадьбы, уже когда они немного отъехали. Она стояла вместе с двумя другими девочками и держала на руках ребенка. Баоюй почувствовал, как взволнованно забилось сердце, но постарался ничем не выдать своих чувств, лишь тайком бросил на девушку ласковый взгляд. Тут налетел порыв ветра, Баоюй зажмурился, а когда открыл глаза и обернулся, девушка куда-то исчезла.

Они догнали похоронную процессию. Впереди слышался грохот гонгов и барабанов, колыхались траурные флаги и зонты, по обе стороны от дороги выстроились буддийские монахи из кумирни Железного порога.

Вскоре въехали в ворота кумирни. За воротами были расставлены алтари с курильницами, слышались молитвы. Гроб с телом покойницы установили в боковом зале храма. Баочжу легла возле гроба.

Перед кумирней Цзя Чжэнь принимал гостей, друзей и близких. Некоторые уже стали прощаться, и Цзя Чжэнь каждого благодарил за оказанную честь. К концу дня почти все гости, строго соблюдая принцип старшинства, разошлись.

Женщин принимала Фэнцзе. Первыми уехали жены титулованных сановников, а за ними и остальные. До окончания трехдневных церемоний осталось лишь несколько близких родственниц.

Госпожа Син и госпожа Ван тоже собрались уезжать и позвали Баоюя, но тому хотелось побыть еще немного за городом, и пришлось оставить его на попечение Фэнцзе.

Кумирню Железного порога с помещениями для покойников, а также для тех, кто их сопровождал, некогда отстроили Нинго-гун и Жунго-гун, здесь и поныне возжигали благовония и было родовое кладбище, где хоронили членов семьи Цзя, умерших в столице.

Отстраивая кумирню, предки не предполагали, что в период расцвета их потомки будут разниться между собой, как Цань и Шан [1]. Кто победнее, оставался в кумирне, более богатые и знатные подыскивали себе местечко поудобней – в соседней деревне либо в женском монастыре – и жили там до конца погребальной церемонии.

Так было и на похоронах госпожи Цинь. Одни расположились в кумирне, другие поблизости от нее. Фэнцзе не захотела оставаться в кумирне и послала людей к монахине Цзинсюй в ближайший монастырь Пампушек с просьбой отвести ей там несколько комнат.

Монастырь, собственно, назывался Шуйюэ, а это нелепое название получил за то, что там готовили на редкость вкусные пампушки.

---

[1] Цань и Шан – названия звезд, видимых на противоположных краях небосвода; образное обозначение противоположностей.