俄文版红楼梦第三卷第一百一十七章1.1

 

Две прелестные девушки самоотверженно защищают чудесную яшму;

компания непутевых молодых людей берется за управление домом

 

Итак, госпожа Ван послала за Баочай служанку, а Баоюй, услышав, что явился монах, бросился с криком к дверям:

– Где мой учитель?

Баоюй долго кричал, потом выбежал во двор и увидел, что Ли Гуй не дает монаху войти.

– Госпожа велела пригласить учителя в дом! – крикнул Баоюй.

Ли Гуй почтительно вытянулся, и монах вразвалку пошел к дому.

Баоюй сразу его узнал. Ведь это был тот самый монах, которого он видел во сне! Тут юноша словно прозрел, подошел к монаху, совершил приветственную церемонию и промолвил:

– Простите, учитель, что не успел встретить вас!..

– А зачем меня встречать? – возразил монах. – Дайте мне деньги, и я уйду!

«Не пристало монаху требовать деньги! – подумал Баоюй и только сейчас заметил, что монах грязный, оборванный, на голове парша. – Еще древние говорили: „Праведник не показывает своего истинного облика, а если показывает – он не праведник“. Надо быть осторожным, чтобы не оплошать. Лучше всего пообещать ему деньги, а потом выведать, что он, собственно, собирается делать».

– Не торопитесь, учитель, – произнес Баоюй. – Присядьте, пожалуйста, сейчас матушка распорядится, деньги вам принесут. А пока позвольте спросить: вы пришли из страны Небесных грез?

– Каких еще грез? – удивился монах. – Пришел я оттуда, откуда явился, уйду туда, куда скроюсь. Ведь это я принес тебе яшму! А знаешь, откуда она взялась?

Баоюй ничего не мог ответить.

– Не знаешь, откуда сам появился, – усмехнулся монах, – а еще других спрашиваешь!

Баоюй был умен от природы, кроме того, побывал в стране Небесных грез, узнал судьбы близких, постиг тайну мирской суеты, но о самом себе ничего не знал. Поэтому слова монаха больно его хлестнули, и он сказал:

– Я знаю, деньги вам не нужны! Возьмите яшму обратно!

– Вот это справедливо, – улыбнулся монах. – Яшма должна вернуться ко мне!

Не промолвив ни слова, Баоюй бросился к себе в комнату, схватил яшму и помчался обратно. Но в дверях столкнулся с Сижэнь. Та отпрянула от неожиданности, а потом промолвила:

– Матушка думает, что ты мирно беседуешь с монахом, и собирает для него деньги. А ты убежал!

– Скажи матушке, что никаких денег не надо, – взволнованно ответил Баоюй, – я отдам ему яшму, и делу конец.

– Еще чего выдумал! – закричала Сижэнь. – В этой яшме – твоя жизнь! Если монах ее унесет, ты опять заболеешь!

– Не заболею! – усмехнулся Баоюй. – Зачем мне яшма, если я прозрел?

И, отстранив Сижэнь, он направился во двор.

– Вернись! – закричала Сижэнь, бросаясь за ним вдогонку. – Я тебе что‑то скажу!

– Что ты мне можешь сказать? – на ходу обернувшись, бросил Баоюй.

Сижэнь схватила юношу за рукав и запричитала:

– Когда исчезла яшма, меня едва не лишили жизни! Если отдашь ее, не жить ни тебе, ни мне! Я скорее умру, чем позволю тебе это сделать!

Она вцепилась в Баоюя и не отпускала его.

– Не знаю, умрешь ли ты, а яшму придется отдать! – рассердился Баоюй и оттолкнул Сижэнь. Но она снова вцепилась в него и в голос заплакала.

На шум выбежала девочка‑служанка.

– Беги скорее к госпоже! – закричала Сижэнь. – Баоюй хочет отдать свою яшму монаху!