俄文版红楼梦第一卷第三十章1.1

 

Баочай из-за пропавшего веера отпускает два колких замечания;

Лингуань, предавшись мечтам, чертит на песке иероглиф «цян» – роза

 

Итак, Дайюй пожалела о своей ссоре с Баоюем, но не знала, как помириться, и весь день ходила печальная, словно потеряла что-то очень дорогое.

Цзыцзюань все понимала и мягко ее упрекнула:

– Вы поступили с Баоюем легкомысленно, барышня. Уж кому-кому, а вам это непростительно. Вы ведь знаете его нрав! Вспомните, сколько раз он скандалил из-за этой яшмы?

Дайюй плюнула с досады:

– Не иначе как тебя кто-то подослал отчитывать меня! В чем же мое легкомыслие?

– Зачем вы ни с того ни с сего изрезали шнурок? Вот вам и доказательство вашей вины! Баоюй лишь кое в чем был не прав. Он так хорошо к вам относится! Все ссоры происходят из-за ваших капризов, ведь вы придираетесь к каждому его слову.

Дайюй хотела возразить, но в этот момент раздался стук в ворота. Цзыцзюань прислушалась и с улыбкой сказала:

– Наверняка Баоюй. Пришел просить прощения.

– Не открывай! – крикнула Дайюй.

– Вот и опять вы, барышня, не правы, – заметила Цзыцзюань. – День жаркий, солнце жжет немилосердно, и ему может стать дурно. Неужели вам его не жаль?

И она пошла отпирать ворота. Это и в самом деле оказался Баоюй. Приглашая его войти, Цзыцзюань сказала:

– Какая неожиданность! Я думала, вы никогда больше не приблизитесь к нашему дому!

– Вы готовы из всякого пустяка сделать целое событие! – улыбнулся Баоюй. – С какой стати я вдруг перестану ходить? Пусть я даже умру, душа моя по сто раз в день будет являться сюда! Что сестрица, поправилась?

– Так-то поправилась, только болеет душой, – ответила Цзыцзюань. – Все еще сердится.

– Понимаю, – кивнул Баоюй. – И зачем ей сердиться!

Когда он вошел, Дайюй лежала и плакала. Стоило ей увидеть Баоюя, как сами собой полились слезы.

– Как ты, сестрица? Выздоровела? – приблизившись, с улыбкой спросил Баоюй.

Дайюй стала утирать слезы, а Баоюй осторожно присел на краешек кровати:

– Я знаю, ты все еще сердишься, но решил прийти, чтобы никто не думал, будто мы в ссоре. А то станут нас мирить и сразу увидят, что мы совсем как чужие. Ты лучше ругай меня, бей, делай что хочешь, только не будь ко мне равнодушной! Милая сестрица! Дорогая сестрица!

Дайюй сначала решила не обращать на Баоюя внимания и молчать, но, когда он сказал: «чтобы никто не думал, будто мы в ссоре» и «совсем как чужие», она поняла, что никого нет дороже ее для Баоюя на свете, и снова заплакала.

– Не надо меня утешать! Я не посмею больше дружить с вами, второй господин, – промолвила Дайюй. – Считайте, что я уехала!

– Куда же ты можешь уехать? – с улыбкой спросил Баоюй.

– Домой.

– И я с тобой, – заявил Баоюй.

– А если я умру?

– Тогда я стану монахом.