俄文版红楼梦第一卷第三十四章1.1

 

Чувство, заключенное в чувстве, расстраивает младшую сестру;

ошибка, заключенная в ошибке, убеждает старшего брата

 

Итак, матушка Цзя и госпожа Ван ушли. Тогда Сижэнь села на кровать к Баоюю и со слезами на глазах спросила:

– За что тебя так избили?

– Ну что ты спрашиваешь? – вздохнул Баоюй. – Все за то же! Ой, как больно! Погляди, что там у меня на спине!

Сижэнь стала осторожно снимать с него рубашку. Стоило Баоюю охнуть, как она замирала. Прошло много времени, прежде чем она наконец раздела его.

– О Небо! – вскричала Сижэнь, увидев, что и спина и ноги Баоюя сплошь в синяках и ссадинах. – Какая жестокость! – Она не переставала ахать, приговаривая: – Слушался бы меня, ничего не случилось бы! Счастье еще, что кости целы! А то остался бы калекой!

Появилась служанка и доложила:

– Пришла барышня Баочай.

Сижэнь быстро накрыла Баоюя одеялом. В тот же момент на пороге появилась Баочай. Она принесла пилюлю и сказала Сижэнь:

– Вот, возьми. На ночь размешаешь ее с вином и сделаешь примочки, кровоподтеки быстро пройдут!

Она протянула пилюлю Сижэнь и с улыбкой спросила брата:

– Как ты себя чувствуешь?

– Немного лучше, – ответил Баоюй, поблагодарил сестру и пригласил сесть.

Баочай заметила, что глаза его, против обыкновения, широко открыты и держится он спокойнее, чем всегда.

– Надо было слушаться, тогда не случилось бы такого несчастья! – покачав головой, со вздохом произнесла Баочай. – А как расстроены бабушка и матушка, да и мы все…

Баочай осеклась, опустила глаза и густо покраснела.

Баоюй уловил в ее речах искренность и глубокий смысл. Баочай ничего больше не сказала, так и сидела, потупившись, едва сдерживая слезы, теребя пояс. Не передать словами робость, смущение, жалость, которые отразились на ее лице!

Баоюй был так тронут, что забыл о собственных страданиях и подумал:

«Мне пришлось вытерпеть всего несколько палочных ударов, а все так жалеют меня, так волнуются! Нет предела моей благодарности и уважения к ним! Моя смерть была бы для них настоящим горем! Но ради них я готов без сожаления отдать жизнь и разом покончить со всеми мирскими заботами».

Из задумчивости Баоюя вывел голос Баочай, которая обратилась к Сижэнь:

– Не знаешь, за что отец его наказал?

Сижэнь потихоньку рассказала ей все, что сообщил Бэймин.

Только сейчас Баоюй узнал, что это Цзя Хуань наябедничал отцу. Но стоило Сижэнь обмолвиться о Сюэ Пане, как он поспешил вмешаться.

– Не выдумывай! Старший брат Сюэ Пань не мог так поступить! – сказал Баоюй, опасаясь, как бы Баочай не обиделась, и Баочай сразу это поняла.

«Тебя так избили, а ты беспокоишься, как бы кого не обидеть, – подумала девушка. – Но почему, заботясь о других, сам ты совершаешь легкомысленные поступки, вместо того чтобы заняться серьезным делом. Тогда и отец будет доволен, и тебе не придется страдать. Вот ты боишься, как бы я не обиделась за брата? Но разве я не знаю, что брат мой распущен и своеволен? Когда-то из-за Цинь Чжуна вышел скандал, а сейчас дело обстоит гораздо серьезнее!»

Баочай сказала Сижэнь:

– Не надо никого обвинять. Уверена, господин Цзя Чжэн рассердился лишь потому, что брат Баоюй всегда заводит сомнительные знакомства. Может быть, брат и сболтнул лишнее, но без злого умысла. А вообще-то он всегда говорит правду, не боясь вызвать чье-либо неудовольствие. Ты, Сижэнь, плохо знаешь людей, не все такие, как Баоюй. Мой брат, к примеру, никого не боится, что думает, то и говорит.

Сижэнь и сама пожалела, что сказала о Сюэ Пане, а теперь, после слов Баочай, совсем смутилась и замолчала.

Баоюй чувствовал, что Баочай хочет быть справедливой и в то же время старается защитить честь своей семьи – это привело его в еще большее замешательство. Наконец он собрался с мыслями и хотел что-то сказать, но Баочай поднялась и стала прощаться.

– Лежи спокойно! Я завтра снова приду! Сижэнь сделает тебе из моего лекарства примочки, и скоро все заживет.

Сижэнь проводила Баочай до ворот и по дороге сказала:

– Спасибо вам, барышня, за заботу! Как только второй господин поправится, он непременно придет вас благодарить.

– Пустяки! – отозвалась Баочай. – Ты скажи ему, пусть хорошенько лечится и ни о чем не думает. А захочет чего-нибудь вкусного или что-нибудь ему понадобится, не тревожь ни бабушку, ни матушку – приходи прямо ко мне! И чтобы его отец не узнал. А то как бы опять не случилось беды!

Сижэнь вернулась в дом, преисполненная признательности к Баочай.

Баоюй молчал, погруженный в свои размышления. Сижэнь подумала, что он спит, и вышла из комнаты, чтобы умыться и причесаться.

Баоюй страдал от невыносимой боли, спину будто кололи иголками, резали ножами, жгли огнем; каждое движение вызывало стон.

Близился вечер. Заметив, что Сижэнь вышла, Баоюй отослал и остальных служанок, сказав им: