俄文版红楼梦第一卷第六十五章1.4

 – Я дежурю у вторых ворот еще с тремя слугами, – говорил он. – Мы сменяемся два раза в сутки – четверо дежурят, четверо отдыхают. Есть среди нас и доверенные слуги госпожи Фэнцзе. Их мы не смеем задевать. Зато госпожа Фэнцзе вертит слугами нашего господина как вздумается. Не знаю, как вам и рассказать, до чего коварна она и остра на язык. О господине Цзя Ляне такого не скажешь. Есть у госпожи доверенная служанка Пинъэр, всячески ей угождает, но сколько тайком делает людям добра! И всегда готова вступиться за нас перед госпожой, если, случается, мы провинимся. Вряд ли в доме сыщется человек, который любил бы эту Фэнцзе. Все боятся ее, слова при ней не смеют сказать! Только старая госпожа и госпожа Ван души в ней не чают. Льстивыми речами она им голову заморочила. Ее слово – закон! Уж очень она сокрушается, что никак не накопит гору денег, чтобы старая госпожа и госпожа Ван видели, до чего рачительная она хозяйка. А прислуге от этого ее желания выслужиться перед старшими одни страдания! Сделает что‑то хорошее, тотчас бежит к старой госпоже хвалиться. Ошибется – норовит вину на другого свалить. Свекровь и то говорит, что Фэнцзе, подобно воробью, летит туда, где можно поживиться, и, словно крот, прячется в землю от неприятностей; честью семьи она не дорожит, только о себе думает. Если бы не старая госпожа, давно бы эту Фэнцзе выгнали.

– Интересно, что ты станешь говорить за глаза обо мне, если Фэнцзе оговариваешь? – усмехнулась Эрцзе. – Ведь я по положению ниже ее!

Синъэр опустился на колени и воскликнул:

– Зачем вы так говорите, госпожа?! Пусть Небо меня покарает, если я вру! Будь у нас такая хозяйка, как вы, не пришлось бы бояться ни битья, ни ругани. Слуги хвалят вас за доброту. И если господин Цзя Лянь куда‑нибудь уедет, мы все перейдем служить к вам.

– Ну и мошенник! – воскликнула Эрцзе. – Я просто пошутила, а ты струсил. Зачем явился? Погоди, пойду к твоей госпоже и все расскажу!

– Не ходите, госпожа, не надо! – замахал руками Синъэр. – Она вам будет улыбаться, говорить сладкие слова, прикинется ягненком, а у самой одно на уме: как бы всех сожрать! Третья тетушка и та не смогла бы ее переговорить! А уж вы, госпожа, с вашей скромностью и подавно!

– Но если я не нарушу приличий и буду достойно себя вести, неужто она и тогда осмелится меня обидеть?

– Зачем бы я стал нести всякий вздор, – отвечал Синъэр. – Не пьян же я в самом деле! Вы можете ей во всем уступать, ни в чем не перечить, она все равно не простит, что вы красивее и вас все любят. Она поистине – бутыль уксуса; да что там бутыль – кувшин, целая бочка! Стоит господину ненароком бросить взгляд на какую‑нибудь из служанок, Фэнцзе прямо при нем набрасывается на девушку и избивает до полусмерти. Барышня Пинъэр считается наложницей господина Цзя Ляня, но стоит Цзя Ляню хоть раз в году с ней побыть, как Фэнцзе обрушивает на нее весь свой гнев! Однажды Пинъэр не выдержала и расшумелась: «Разве по своей воле я стала его наложницей?! Вы заставили! Я не хотела! Но вы сказали, что я бунтую! А теперь меня обвиняете?» Фэнцзе нечего было возразить. Она даже просила прощения у барышни Пинъэр.

– А ты не врешь? – усомнилась Эрцзе. – Такая ведьма, и испугалась какой‑то наложницы?

– Говорят, против справедливости не пойдешь, – сказал Синъэр. – Барышня Пинъэр еще в детстве была у нашей госпожи в услужении, а потом еще с двумя служанками переехала в дом ее мужа. Одна служанка умерла, вторая замуж вышла, осталась Пинъэр. Она приглянулась нашему господину, и он взял ее в наложницы. Ничего удивительного! Пинъэр умна и добродетельна, вот и сумела увлечь нашего господина. Барышня Пинъэр искренна, никогда не лицемерит и всей душой любит госпожу. За это Фэнцзе ее и терпит.

– Вот оно что! – воскликнула Эрцзе. – Я слышала, у вас там живут вдова и несколько барышень, как же они с этой Фэнцзе ладят?!

– Ах, госпожа! – вскричал Синъэр. – Наша старшая госпожа Ли Вань очень добра, никогда не вмешивается в чужие дела, только следит за барышнями, чтобы учились грамоте и вышиванию. Пока Фэнцзе болела, хозяйственными делами ведала госпожа Ли Вань. Все делала по старинке, спокойно, без шума. О старшей барышне говорить нечего – она живет при дворе. Вторую барышню у нас прозвали «второе бревно», и этим все сказано, а третью – «роза мэйгуй»: она румяна, красива, все ее любят, но не бывает розы без шипов, а шипы колются. Третья барышня, к сожалению, не родная дочь госпожи Ван, а, как говорится, «феникс в вороньем гнезде». Четвертая барышня еще слишком мала и никакими делами в доме не ведает. Она приходится сестрой господину Цзя Чжэню, а воспитывает ее госпожа Ван. Кроме барышень из семьи Цзя, у нее живут еще две барышни – таких редко встретишь в Поднебесной! Одна из них – дочь сестры нашего старшего господина, по фамилии Линь, другая приходится племянницей супруге нашего господина Цзя Чжэна и происходит из семьи Сюэ. Барышни эти и собой хороши, и науки постигли. Мы и дохнуть не смеем, встречаясь с ними в саду или еще где‑нибудь.

– Порядки у вас, я знаю, строгие, детям слуг запрещено смотреть на барышень, – засмеялась Эрцзе. – Может, и дышать не дозволено?

– Не дозволено! – улыбнулся Синъэр. – Ведь дохнешь посильнее – барышня Линь повалится, а барышня Сюэ растает![1]

Все так и покатились со смеху.

Если вам интересно узнать, кого выбрала в мужья Саньцзе, прочтите следующую главу.

 

---

[1] …барышня Линь повалится, а барышня Сюэ растает…  – Игра слов – «линь» значит лес, «сюэ» – снег.