俄文版红楼梦第一卷第七十三章1.3

 В полдень матушка Цзя легла отдыхать. Зная, однако, что она гневается, уйти никто не осмеливался.

Госпожа Ю пришла к Фэнцзе поболтать, но, застав ее в скверном расположении духа, отправилась в сад Роскошных зрелищ.

Госпожа Син посидела немного у госпожи Ван и тоже решила прогуляться по саду. У ворот ей попалась девочка‑служанка из комнат матушки Цзя. Все звали девочку дурочкой, она и в самом деле была глуповата. Девочка шла навстречу госпоже Син и, хихикая, размахивала каким‑то ярким предметом. Поглощенная этим занятием, девочка не глядела по сторонам и, лишь столкнувшись с госпожой Син, подняла голову и остановилась как вкопанная.

– Глупая девчонка! – рассердилась госпожа Син. – Что это тебя так насмешило? Ну‑ка дай поглядеть!

«Дурочке» было четырнадцать лет, у матушки Цзя она служила недавно, и использовали ее только на черных работах. Толстушка, она была проворной и ловкой в работе, отличалась упрямством, не разбиралась в житейских делах, а уж если принималась о чем‑нибудь рассуждать, вызывала веселый смех. Матушке Цзя Дурочка нравилась; она и дала девочке прозвище, и если та совершала оплошность, ее не наказывали. Когда нечего было делать, девочка гуляла.

Вот и сегодня, бродя по саду, она свернула за небольшую искусственную горку половить сверчков и вдруг увидела на траве мускусный мешочек с вышивкой. Только вышиты были на нем не цветы и не птицы, на одной стороне – два голых обнявшихся человека, на другой – иероглифы. Девочка не поняла, что это любовная сцена, и принялась размышлять:

– Может быть, это дерутся волшебники?

Так и не догадавшись, что вышито на мешочке, Дурочка направилась прямо к матушке Цзя, чтобы ее расспросить.

Поэтому она с готовностью протянула мешочек госпоже Син и, радостно улыбаясь, сказала:

– Поглядите, госпожа! Очень любопытная вещица!

Госпожа Син как увидела, так и остолбенела.

– Где ты его взяла? – только и смогла она вымолвить.

– Я хотела половить за горкой сверчков, – стала объяснять девочка, – там и нашла.

– Никому не рассказывай! – предупредила госпожа Син. – Это нехорошая вещь! Если увидят, тебя могут убить.

– Не буду, не буду! – торопливо произнесла девочка, побледнев от страха. Она поклонилась госпоже Син и, ошеломленная, бросилась прочь.

Госпожа Син огляделась – поблизости никого не было, только девочки‑служанки, не отдашь ведь им мешочек. И госпожа Син спрятала его в рукав, недоумевая, как мог он очутиться в саду. Стараясь ничем не выдать своего волнения, госпожа Син направилась к Инчунь.

Инчунь хоть и была расстроена тем, что кормилица ее провинилась, но госпожу Син встретила как положено.

– Ты уже взрослая, – принялась та упрекать девушку, – а потакаешь кормилице, совершившей неблаговидный поступок. Ведь она опозорила нас!

Инчунь потупилась, потом, нервно теребя пояс, сказала:

– Я дважды с ней говорила. Но она слушать ничего не желает. Что же я могу сделать? Не я ее, а она меня должна поучать! На то она и кормилица!..

– Глупости! – прервала ее госпожа Син. – Поучать следует того, кто провинился. Ведь ты – барышня и вправе сделать ей замечание. А не слушается – мне бы сказала. Теперь все в доме знают об этой истории. И свои, и чужие! На что же это похоже? Мало того! Она наверняка играла на твои шпильки, кольца, платья! Характер у тебя мягкий, и ты ей волю дала! А клянчить она мастерица, язык хорошо подвешен. Если это так, я не дам тебе ни гроша! Посмотрим, что ты будешь делать на праздник!

Инчунь еще ниже опустила голову. Госпожа Син холодно усмехнулась.

– Ты родная дочь старшего гоподина Цзя Шэ от наложницы, а Таньчунь – дочь второго по старшинству господина Цзя Чжэна, тоже от наложницы. По происхождению вы одинаковы, но твоя мать пользуется в доме куда большим влиянием, чем наложница Чжао. А ты во всем уступаешь Таньчунь. Почему?

Разговор их был прерван появлением служанки.

– Пожаловала супруга второго господина Цзя Ляня! – доложила она.

Госпожа Син сказала служанке:

– Передай ей, пусть лечится, мне не нужно ее услуг!

Следом прибежала девочка‑служанка и доложила:

– Старая госпожа проснулась!

Госпожа Син поспешила к матушке Цзя. Инчунь проводила ее до ворот.

– Ну, что вы теперь скажете, барышня? – обратилась к ней служанка Сюцзюй. – Помните, я сказала вам, что исчез золотой феникс с жемчугами? Вы не поверили, что эта старуха его утащила и отнесла в заклад, ведь ей нужны деньги на азартные игры. Вы были убеждены, что феникса убрала Сыци, и велели мне у нее спросить. Сыци тогда болела и просила вам передать, что феникс по‑прежнему лежит в шкатулке, на книжной полке. Она сама его туда положила, поскольку скоро праздник Середины осени и барышне он понадобится. Вам, барышня, надо бы спросить об этом у старухи.

– Зачем? – возразила Инчунь. – Она взяла феникса на время. Я ведь предупреждала ее, если что‑нибудь берет, пусть кладет на прежнее место. Кто мог подумать, что она забудет?!

– Да разве она забыла? – возмутилась Сюцзюй. – Просто она знает вашу доброту. Вам нужно доложить обо всем второй госпоже Фэнцзе, пусть заставит старуху вернуть или же выкупить феникса, и делу конец.

– Не надо, – остановила ее Инчунь. – Чем поднимать скандал, пусть лучше пропадет…

– Нельзя так, барышня! – укоризненно покачала головой Сюцзюй. – Будете всего бояться, так вас самих, чего доброго, украдут! Пойду‑ка я доложу второй госпоже!