俄文版红楼梦第三卷第八十二章1.3

 – Допустим, что так, – кивнул Дайжу. – Ну, а точнее?

– Мудрец хочет сказать, – продолжал Баоюй, – что в молодых бывают сокрыты такие таланты, о которых старикам и мечтать не приходится. Но если отлынивать от учебы и проявлять леность, таланты не разовьются, и к сорока – пятидесяти годам человек каким был, таким и останется, ничего не добьется.

– Что же, – произнес учитель. – Толкование вполне приемлемое. Правда, некоторые фразы ты толкуешь по‑детски. Например, «не получить известности» здесь вовсе не означает, что подобные люди не могут стать чиновниками и занять высокое положение. Смысл здесь другой: человек, даже не будучи чиновником, может прославиться, если глубоко познает высшую справедливость и истинный путь. Среди древних мудрецов есть отшельники, презревшие мирскую суету. Они не были чиновниками, но прославились! Как это объяснить? «Не достойны» ты тоже истолковал не совсем точно. Это выражение лишь противопоставляется словам «откуда знать». Оно вовсе не означает, что перед молодыми следует трепетать от страха. Здесь имеется в виду трепет восторга, восхищение человеком, сумевшим вознестись на недосягаемую высоту благодаря своим талантам. Лишь при таком толковании можно проникнуть в суть этого раздела. Понял?

– Понял.

– Дай толкование второму разделу, – велел Дайжу, полистав книгу и найдя нужное место.

– «Я не встречал людей, влекомых к добродетели так же, как к пороку», – прочел Баоюй.

Ему показалось, что Дайжу нарочно подбирает разделы, чтобы поддеть его. Баоюй смущенно улыбнулся и произнес:

– В этой фразе нет ничего, что требовало бы толкования.

– Глупости! – оборвал его Дайжу. – А если тебе эту тему предложат на экзаменах, ты тоже так ответишь?

Баоюю нечего было возразить, и он снова принялся за толкование:

– Смысл этой фразы таков: люди ценят добродетель, а стремятся к пороку, не ведая, что добродетель свойственна человеческой природе. Свойствен человеку и порок, к нему тоже влечет. Добродетель – дар Неба, а Небо от нас далеко, порок же – в самом человеке. Трудно ценить далекое больше, чем близкое. Об этом с горечью говорил Кун‑цзы, но все же надеялся, что люди вернутся на истинный путь. Тяжко было ему видеть прослывших добродетельными, а на деле тяготевших к пороку. Будь влечение к добродетели так же сильно, как влечение к пороку, лучшего можно бы и не желать.

– Пожалуй, верно, – согласился Цзя Дайжу. – А теперь скажи: если тебе понятны мысли мудреца, почему сам ты подвержен порокам?! Мне никто ничего не рассказывал. Я не живу в вашем доме. Я все понял с первого взгляда. Ты не думаешь о праведном пути. А ведь именно в твоем возрасте формируются качества, без которых нельзя «быть достойным почтения». Прославишься ты или же окажешься «не достойным почтения», зависит от одного тебя. Даю тебе месяц на повторение пройденного, после чего ты будешь писать сочинения на заданную тему. Не вздумай отлынивать, спуску не дам. Еще древние говорили: «Не будешь лениться – преуспеешь. Будешь лениться – не преуспеешь». Хорошенько запомни все, что я тебе сказал.

С этого дня Баоюй стал усердно учиться, аккуратно выполнял все задания, но рассказывать об этом мы не будем.

Теперь Баоюй целые дни проводил в школе, и его служанкам нечего было делать, Сижэнь даже занялась вышиванием. «Хорошо, что Баоюй стал учиться, – подумала однажды Сижэнь, вышивая сумочку. – И хлопот меньше, и неприятностей. Начни он раньше посещать школу, не случилось бы несчастья с Цинвэнь. Есть поговорка: „Когда гибнет заяц, лисица плачет“. Сижэнь вспомнила о Цинвэнь и тяжело вздохнула. Сама она – наложница Баоюя. А что, если попадется ему злая жена? Не постигнет ли Сижэнь участь Ю Эрцзе или Сянлин?! Хорошо, если Баоюя женят на Дайюй, хотя и у нее много странностей.

Сижэнь разволновалась, лицо горело, работа валилась из рук. В конце концов она отложила вышивание и побежала к Дайюй. Дайюй, которая в это время читала, поднялась навстречу Сижэнь, пригласила ее сесть.

– Как чувствуете себя, барышня? – осведомилась Сижэнь. – Выздоровели?

– Что ты! Просто мне стало немного лучше! А ты что поделываешь?

– Да так, ничего. Второй господин целыми днями в школе, дел нет, вот я и решила вас навестить.

Цзыцзюань подала чай.

– Садись, сестрица, – обратилась к ней Сижэнь. – Я слышала от Цювэнь, будто ты что‑то про нас болтала.

– И ты ей поверила? – засмеялась Цзыцзюань. – Ничего плохого я не говорила, сказала только, что второй господин ходит в школу, барышня Баочай нас покинула. Сянлин тоже забыла, и теперь у нас скучно.

– Бедняжка Сянлин! – печально произнесла Сижэнь. – Не позавидуешь ей! Такая злая госпожа ей попалась. Покруче той!.. – Сижэнь подняла два пальца, намекая на Фэнцзе. – Никаких приличий не понимает.

– Фэнцзе тоже хороша! – промолвила Дайюй. – Помнишь, как умерла Ю Эрцзе?

– Еще бы не помнить! – вскричала Сижэнь. – Все мы – люди. Только положение у нас разное. Но разве можно проявлять такую жестокость?! Вот она и снискала себе дурную славу!