俄文版红楼梦第三卷第一百零七章1.1

 

Матушка Цзя, выполняя свой последний долг, раздает имущество детям и внукам;

государь, проявив небесную милость, возвращает Цзя Чжэну наследственную должность

 

Итак, Цзя Чжэн прибыл во дворец, повидался с сановниками из Высшей тайной палаты, поклонился ванам.

Бэйцзинский ван сказал:

– Мы послали за вами потому лишь, что государь желает вас кое о чем расспросить.

Цзя Чжэн опустился на колени.

– Известно ли вам, что ваш брат якшался с провинциальными чиновниками и притеснял народ, а племянник был главным зачинщиком в азартных играх и принуждал просватанную девушку стать его наложницей, чем довел ее до самоубийства?

– После того как государь оказал мне милость, назначив уполномоченным по приему экзаменов в провинции, я проверял, как идет оказание помощи пострадавшим от наводнения, и вернулся домой лишь в конце зимы прошлого года. Потом я имел честь быть начальником по сбору хлебного налога в провинции Цзянси, затем снова стал служить в ведомстве работ, ни днем ни ночью не щадя сил, дабы не оказаться нерадивым. На домашние дела времени не оставалось, я не поучал младших членов рода, не присматривал за ними и таким образом не оправдал милостей, оказанных мне государем, за что готов понести строгую кару. И чем скорее, тем лучше.

Бэйцзинский ван передал государю ответ Цзя Чжэна, и государь объявил свою волю. Бэйцзинский ван вышел и обратился к Цзя Чжэну:

– Как явствует из доклада цензора государю, Цзя Шэ вошел в сговор с провинциальными чиновниками, помогал им притеснять слабых и беззащитных. Прежде всего цензор указал на правителя округа Пинъань, подкупленного Цзя Шэ, и государь повелел с пристрастием допросить правителя округа. Но тот показал, что Цзя Шэ состоял с ним только в родственных отношениях, а в служебные дела не вмешивался. Цзя Шэ также обвинялся в том, что в свое время силой отнял веера у какого‑то Ши. Но это нельзя считать притеснением человека, а потому и преступлением. Вскоре после этого происшествия Ши покончил с собой. Но поскольку он был умалишенным, никто не может утверждать, что именно Цзя Шэ довел его до смерти. Поэтому государь явил милость и повелел Цзя Шэ отправиться на северную границу, дабы ревностной службой он мог искупить свою вину. Что же до Цзя Чжэня, то обвинение его в том, что он хотел взять в наложницы чужую жену, не подтвердилось. Расследование проводила палата цензоров, и вот к какому выводу они пришли. Поскольку Ю Эрцзе, помолвленная с Чжан Хуа, не была выдана за него замуж и ее мать пожелала расторгнуть брачный договор вследствие бедности жениха, предпочитая отдать свою дочь в наложницы младшему брату Цзя Чжэня, здесь и речи не может быть о принуждении или насилии. Затем покончила с собой Ю Саньцзе, ее похоронили, не сообщив ничего властям. Расследование показало, что Ю Саньцзе решила выбрать себе мужа сама, и о ней пошли сплетни; не вынеся позора, девушка покончила с собой. Цзя Чжэнь к этому никакого отношения не имеет. Но за то, что тайком похоронил покойную, его следовало бы наказать вдвойне, ибо он владеет наследственным титулом и ему полагалось ревностнее других блюсти законы. Однако, памятуя о том, что он потомок сановника, имеющего большие заслуги, государь сделал ему снисхождение, ограничившись ссылкой в приморские области, дабы он мог искупить вину, а также лишением наследственной должности. Цзя Жуна, поскольку он не имеет никакого отношения к делу, а также по молодости лет, государь повелевает освободить. Цзя Чжэна, долгое время занимавшего должность в провинции, и с усердием служившего там, от наказания освободить и вынести порицание за то, что плохо следил за своей семьей.

Цзя Чжэн был растроган и взволнован, без конца кланялся Бэйцзинскому вану и просил заверить государя в своей преданности.

– Достаточно, что вы поблагодарили за милость, – сказал Бэйцзинский ван.

– Меня обвинили в тяжком преступлении, но милостью государя не только не наказали, но и возвратили имущество, – отвечал Цзя Чжэн. – В благодарность я хочу передать в казну полученное мною наследство и отказаться от жалованья.

– Государь гуманно обращается со своими подданными, – заметил Бэйцзинский ван, – он весьма осмотрителен как в наказаниях, так и в наградах. Высочайшей милостью вам возвращено имущество, и нет нужды еще раз докладывать о вас государю!

Бывшие здесь чиновники поддержали Бэйцзинского вана.

Цзя Чжэну ничего не оставалось, как еще раз поблагодарить вана и удалиться. Зная, что матушка Цзя беспокоится, он поспешил домой.

Все домочадцы, мужчины и женщины, молодые и старые, жаждали узнать, чем закончился визит Цзя Чжэна во дворец, однако не стали ни о чем расспрашивать, сдерживая любопытство.

Цзя Чжэн быстро прошел в комнату к матушке Цзя и рассказал, что удостоен высочайшей милости и получил прощение.

Это немного успокоило матушку Цзя, и все же она была огорчена – Цзя Шэ предстояло отправиться служить на северные границы, Цзя Чжэню – в приморские провинции, к тому же семья лишилась двух наследственных должностей.

– Успокойтесь, матушка, – произнес Цзя Чжэн. – Старший брат, хотя и уедет на север, будет служить государству и страданий ему терпеть не придется. А проявит усердие – восстановят в должности. О Цзя Чжэне и говорить не приходится. Он еще молод, пусть заслужит прощение. Если оба они оправдают доверие государя, мы сохраним наследие наших предков.

Говоря по правде, матушка Цзя с давних пор недолюбливала Цзя Шэ, хотя он и был ее сыном, а Цзя Чжэня – тем более, он ей приходился родней в третьем поколении. Зато у госпожи Син и госпожи Ю слезы не просыхали.

«Мы лишились всего, чем владели, – думала госпожа Син. – Муж уже в летах, а должен ехать в далекие края. Цзя Лянь и его жена всячески стараются угодить Цзя Чжэну, во всем его слушаются. А я остаюсь в одиночестве».

Госпожа Ю была полновластной хозяйкой во дворце Нинго, над ней стоял только Цзя Чжэнь. А теперь Цзя Чжэня отправляют на чужбину, ей же придется жить на иждивении родственников. Вдобавок на ее попечении остаются Пэйфэн, Селуань и жена Цзя Жуна, который так и не сумел сделаться самостоятельным и отделиться.

«Двух моих младших сестер погубил Цзя Лянь, – продолжала размышлять госпожа Ю, – а живет спокойно и без забот, будто ничего не случилось, и жена рядом с ним. А что делать нам, покинутым всеми близкими?»