俄文版红楼梦第三卷第一百零七章1.4

 Цзя Чжэн не осмелился возражать и решил заняться сборами в дорогу Цзя Шэ и Цзя Чжэня, приказав Цзя Ляню дать им сопровождающих.

Между тем матушка Цзя приказала отнести Фэнцзе предназначенные ей вещи и сама отправилась к ней.

Фэнцзе страдала от удушья. Пинъэр сидела вся красная от слез, с припухшими глазами. Услышав, что пришли матушка Цзя и госпожа Ван, она поспешила им навстречу.

– Как твоя госпожа себя чувствует? – осведомилась матушка Цзя.

Не желая расстраивать старую госпожу, Пинъэр торопливо ответила:

– Получше.

Следом за матушкой Цзя она прошла в комнату Фэнцзе и, забежав вперед, торопливо откинула висевший над кроватью полог.

Фэнцзе лежала, широко раскрыв глаза, и, когда увидела матушку Цзя, ощутила стыд. Ведь она считала, что матушка Цзя на нее разгневалась, больше не любит и бросила ее на произвол судьбы. И сейчас, когда матушка Цзя вдруг пришла ее навестить, она от нахлынувших чувств почувствовала облегчение и попыталась подняться.

Матушка Цзя сделала знак Пинъэр, чтобы не давала ей двигаться.

– Тебе лучше?

– Лучше, – сдерживая слезы, ответила Фэнцзе. – С самого детства я окружена вашей заботой и заботой госпожи! Кто бы знал, что мне, несчастной, не суждено до конца проявить перед вами свою дочернюю почтительность? Вы благоволили ко мне, поручили вести хозяйство, а я что натворила?! Как же мне после этого смотреть вам в глаза?! Вы так заботитесь обо мне, даже пришли навестить! И мне остается лишь умереть от стыда!

Фэнцзе всхлипнула.

– Наши неприятности произошли за пределами дома, – сказала матушка Цзя. – А ты здесь при чем? Забрали у тебя вещи – не важно! Я принесла кое‑что из своих! Вот, погляди!

Матушка Цзя приказала служанке показать Фэнцзе вещи. Жадная по натуре, Фэнцзе никак не могла примириться с тем, что лишилась имущества и сбережений, к тому же боялась навлечь на себя гнев родных. И из‑за всего этого утратила всякий интерес к жизни. Но сейчас воспрянула духом. Никто на нее не сердился, даже пришли навестить. С Цзя Лянем, Фэнцзе надеялась, тоже ничего не случится. Одним словом, у нее отлегло от сердца. Поднявшись с подушки, она поклонилась матушке Цзя и промолвила:

– Не беспокойтесь, пожалуйста, бабушка! Если, благодаря вашему счастью, я оправлюсь от болезни, то охотно буду выполнять самую грубую, черную работу и не жалея сил прислуживать вам и госпоже!

В голосе Фэнцзе звучала такая неподдельная скорбь, что матушка Цзя невольно расплакалась.

Что касается Баоюя, то он в жизни знал одни удовольствия, не испытывал настоящего горя и плакал лишь потому, что плакали остальные.

Печаль близких заставила Фэнцзе собраться с силами; она даже сказала матушке Цзя несколько слов в утешение.

– Бабушка, госпожа, идите! – просила она. – Как только мне станет лучше, я приду вам поклониться.

– Хорошенько ухаживай за своей госпожой, – наказала Пинъэр матушка Цзя. – Что‑нибудь понадобится – приходи прямо ко мне!

Когда, сопровождаемая госпожой Ван и остальными, матушка Цзя подходила к своему дому, до нее со всех сторон донеслись рыдания. Не в силах более видеть горестных сцен, старая госпожа отпустила госпожу Ван и приказала Баоюю:

– Пойди проводи дядю и двоюродного брата и поскорее возвращайся!

Матушка Цзя прилегла и опять заплакала. С трудом удалось служанкам ее успокоить, и вскоре старая госпожа уснула. Но об этом мы рассказывать не будем.

 

Отъезжающие не скрывали своего горя, прощаясь с родным домом. Сопровождавшие их слуги ехали не по своей воле, считали себя обиженными и жаловались на судьбу.

Поистине разлука порой бывает тяжелее, чем прощание с покойником, поэтому провожающие были опечалены больше, чем уезжавшие. Дворец Жунго огласили горестные вопли и стенания.

Цзя Чжэн, больше других заботившийся о соблюдении обычаев и приличий, на прощанье крепко сжал руки брата и племянника, вскочил на коня и помчался за город, чтобы на первой почтовой станции устроить прощальный пир. Здесь он снова и снова напутствовал их, говоря, что государь не забывает своих верных сановников, и просил служить не щадя сил.

Утирая слезы, Цзя Шэ и Цзя Чжэнь попрощались с провожавшими.

Сопровождаемый Баоюем, Цзя Чжэн возвращался домой. Еще издали он вдруг заметил толпу о чем‑то споривших людей. Слышались отдельные возгласы:

– Государь велел передать наследственную должность Жунго‑гуна господину Цзя Чжэну!

Оказывается, люди собрались в надежде получить денежные подачки, раздаваемые обычно в богатых домах в связи с различными радостными событиями, но привратник не хотел их впускать, кричал и доказывал:

– Какое же тут радостное событие? Наши господа давно занимают эту должность, она досталась им по наследству.