西游记俄文版第一章第十六节1.6

 – Да вы не знаете всех тонкостей! – воскликнул Сунь У кун. – Огонь, конечно, можно загасить водой, но этим я лишь помогу нашим врагам. Колпак же защитит Танского монаха от огня, а на остальное мне наплевать, пусть хоть все сгорит. Пожалуйста, не задерживайте меня, я должен как можно быстрее возвратиться на землю.

– Эта обезьяна неисправима, – рассмеялся небесный князь. – Только и думает о себе, а до других ей дела нет.

– Да перестаньте вы болтать! Давайте быстрее колпак, – торопил их Сунь У кун. – Неужели вы не понимаете, насколько все это опасно!

Не смея возражать, небесный князь передал Сунь У куну колпак. Сун У кун взобрался на облако и вмиг опустился на крышу храма. Накрыв колпаком Танского монаха, белого коня и вещи, сам он отправился на задний двор, к покоям, в которых жил наставник, и уселся на крыше стеречь рясу. Увидев, что монахи подожгли хворост, Сун У кун произнес заклинание и дунул. В тот же миг налетел сильный порыв ветра и огромные языки пламени взметнулись в небо.

 

Все тонуло в клубящемся черном дыму,

Только пламя порой языками вздымалось,

Прорезая над миром нависшую тьму, –

И на небе звезды ни одной не осталось;

И на тысячу ли над бескрайней землей

Свет пожара разлился тревожный, багряный,

И огонь, что пополз золотою змеей,

Вдруг взметнулся, как конь с окровавленной раной;

Словно в пламени,  Жизни Начало  бурлит,

Бог огня передал ему силу стихии,

И Суйжэнь свое дерево снова сверлит,

Чтобы порохом вспыхнули ветки сухие.

Жар палящий небесных ворот достигал,

Разноцветное пламя гудя бесновалось,

Так, что справиться с дверцами у очага

Даже Лао цзы мудрому не удавалось.

В небе вихрь раскаленные смерчи крутил, –

Царь его обуздать не сумел бы, пожалуй,

Он ужасного бедствия не прекратил,

А, напротив, способствовал силе пожара.

Пламя крепло от ветра и к небу рвалось,

Вверх на тысячу чжанов поднявшись колонной,

И на небе девятом бессмертным пришлось

Очутиться под пеплом его раскаленным.

И такой оглушительный грохот и треск

Над стихией бушующей там раздавались, –

Словно лопался старый бамбук на костре,

Словно в небе ракеты, шипя, разрывались;

Так огонь разгорелся, что в злобе тупой

Уничтожил священные статуи даже,

И в притворе восточном, собравшись толпой,

Ждали гибели верной несчастные стражи.

Величавою силой огонь поражал,

С ним способны бы выдержать были сравненье

Лишь в чертогах Афан знаменитый пожар

Да еще под Чиби боевое сраженье.

 

Искры плясали в воздухе, казалось, пламя спалит все поля, простирающиеся вокруг. Бушующее море огня вмиг захлестнуло храм бодисатвы Гуаньинь. А что творилось с монахами! Одни тащили сундуки, другие корзины, третьи хватали столы, утварь.

Они заполнили весь двор, издавая жалобные вопли. Только дом, в котором жил Танский монах, охраняемый СуньУ куном, и храм в переднем дворе, накрытый колпаком, оставались невредимы. Все остальные постройки пылали. Столбы пламени поднимались к небу, вокруг все вспыхивало.

Пожар встревожил обитателей окрестных гор, зверей и чудовищ. Здесь следует сказать, что в двадцати ли от монастыря бодисатвы Гуаньинь прямо к югу находилась гора Черного ветра. На этой горе была пещера, которая также называлась пещерой Черного ветра. В этой пещере жил дух волшебник.

И вот ночью, переворачиваясь с боку на бок, волшебник заметил, что в окно проникает свет. Подумав, что уже светает, волшебник встал, но, выглянув наружу, увидел в северной стороне пламя пожара.

– Ай я! – воскликнул волшебник. – Да ведь это горит монастырь бодисатвы Гуаньинь! Какой неосторожный народ эти монахи! Придется отправиться им на помощь.

Тут волшебник сел на облако и вмиг очутился на месте пожара. Море огня ослепило его. Передние храмы были пусты, два ряда строений стояли охваченные пламенем. Волшебник ринулся прямо к месту пожара и стал кричать, чтобы несли воду. Но тут он вдруг заметил, что помещение позади храма уцелело, а на крыше сидит какой то человек и изо всех сил дует. Он бросился в помещение и увидел, что келья наставника вся в лучезарном сиянии, а на алтаре лежит что то завернутое в синюю шерстяную материю. Развязав узел, он обнаружил парчовую рясу, которую последователи Будды считали неоценимой драгоценностью.