西游记俄文版第二章第三十五节1.4

 А надо вам сказать, что Дурень и сам не на шутку перепугался.

–  Господин начальник!  – крикнул тут один из духов.  – Чжу Ба  цзе не сварится!

–  Боже милостивый!  – воскликнул Чжу Ба  цзе.  – Кто это из моих старших братьев увеличивает свое счастье в будущей жизни, произнося такие слова   Ведь меня действительно трудно сварить.

–  Надо с него содрать шкуру,  – посоветовал другой дух.

–  Зачем же   Меня и так можно сварить!  – поспешил вмешаться Чжу Ба  цзе.  – Кожа и кости у меня, правда, грубоваты, но в кипятке они сразу же разварятся. О, я бедный, несчастный!

В это время в пещере появился еще один дух.

–  У Кун  сунь стоит у ворот и ругается на чем свет стоит,  – сообщил он.

–  Этот негодяй совершенно не желает считаться со мной,  – испуганно сказал первый начальник.  – Ребятки!  – крикнул он.  – Оставьте пока Чжу Ба  цзе в покое, пусть висит себе на балке, а вы лучше посмотрите, сколько у нас осталось волшебных талисманов.

–  По  моему, штуки три,  – ответил дух  распорядитель.

–  Какие же именно    – спросил первый начальник.

–  Семизвездный меч, банановый веер и кувшин для омовения рук.

–  Ну, кувшин больше не годится,  – сказал первый начальник.  – Он действует лишь в том случае, когда люди откликаются на зов. Секрет этого заклинания Сунь У  куну уже известен, поэтому  то мой брат и оказался жертвой. Нет, этот талисман я не возьму. Несите мне поскорее меч и веер.

Дух  распорядитель выполнил приказание. Первый начальник взял веер, заткнул его за воротник, а меч зажал в руке. Затем он выстроил в ряд всех духов. Их оказалось более трехсот человек. Каждому из них он приказал взять пику или палицу, веревку или меч. Старый дух надел шлем и кольчугу, а поверх – блестящий пурпурного цвета халат. Духи были выстроены в боевом порядке и приготовились к бою с Великим Мудрецом.

А Великий Мудрец между тем, зная, что второй дух находится в тыкве, крепко привязал ее к поясу и, держа посох наготове, тоже приготовился к битве. Старый дух с развевающимся знаменем в руках вышел из пещеры:

 

Шлем с кистями, искрометный;

Яркий пояс, многоцветный;

Из драконьей чешуи

Драгоценная кольчуга

Грудь охватывает туго:

Не страшны ему бои.

А поверх – халат пурпурный,

Словно алый пламень бурный;

Из округлых злых зрачков

Молнии свирепо блещут,

И усы стальные хлещут

Черным дымом завитков.

Семицветный меч железный

Подымает он над бездной,

Словно перышко, легко,

Рык его, подобный грому,

По всему лицу земному

Раздается далеко.

Он в движеньях, словно туча,

Что, закрыв утес могучий,

К морю, грозная, плывет;

Веер из листа банана

То раскроет он нежданно,

То к груди легко прижмет.

 

Первый начальник тотчас же приказал своим подчиненным выстроиться в боевом порядке.

–  Ты, обезьяна, совсем обнаглела!  – гремел он.  – Погубила моего младшего брата! Верного моего помощника! Убить тебя за это мало!

–  Ты – низкое, подлое чудовище! Сам ищешь своей смерти!  – заорал, в свою очередь, Сунь У  кун.  – Что стоит жизнь какого  то там духа, когда мой учитель и мои братья вместе с конем подвешены к балке в твоей пещере   Разве могу я это стерпеть   Я пощажу твою собачью душу лишь в том случае, если ты сейчас же освободишь их и, кроме того, еще дашь нам денег на дорожные расходы и проводишь нас.

Такого оскорбления начальник духов не в силах был снести и, нацелившись прямо в голову Сунь У  куну, взмахнул мечом и нанес ему удар. Но Сунь У  кун успел поднять свой посох и ринулся на противника. И вот у пещеры разгорелся ожесточенный бой:

 

Посох с золотыми ободками

И волшебный меч стальной, тяжелый,

Состязались ревностно в сраженье,

Землю покрывали облаками,

Затемняя и хребты и долы:

Задрожали люди от смятенья.

Был один боец охвачен местью:

Не прощал врагу он смерти брата,

И теперь не ведал снисхожденья;

Для другого – было делом чести

Биться за того, чье имя свято,

Кто на Запад шел для поклоненья.

Оба ярой злобой пламенели,

Мстительные, бились исступленно,

Применив военное уменье;

Духи же от страха цепенели,

Как при схватке тигра и дракона,

Даже солнце спряталось в смущенье.

У того из глаз струилось пламя;

Шлифовались зубы у другого,  –

Только яшмы слышалось скрипенье…

Были оба славными бойцами,

И взлетали в поединке снова

Меч и посох в яростном вращенье.