西游记俄文版第三章第七十三节1.1

 Только теперь монахи смогли беспрепятственно перейти через мост и проникли в пещеру. Они сразу же увидели своего наставника, который висел на веревках, подвешенный к потолку, и горько плакал. Чжу Ба   цзе подошел поближе к наставнику и стал жаловаться.

–   Ты, наставник, висишь здееь по собственной вине, а знаешь, каково мне пришлось    Сколько раз я падал и разбивался. И все из   за тебя!

–   Живей отвязывай наставника,   – прервал его Ша   сэн,   – после будешь рассказывать.

Сунь У   кун быстро перервал веревки и освободил Танского монаха.

–   Куда же девались оборотни      – спросил он Сюань   цзана.

–   Я видел, как все семеро, совершенно голые, пробежали в заднее помещение и стали звать своих детей.

–   Братья! Идите за мной на поиски!   – вскричал Сунь У   кун.

Все трое с оружием в руках направились на задний двор и обыскали его вдоль и поперек, но не обнаружили никаких следов. Затем они направились в рощу плодовых деревьев, где росли персики и сливы, но и там никого не оказалось.

–   Убежали! Убежали!   – досадовал Чжу Ба   цзе.   – Ладно! Нечего их искать!   – сказал Ша   сэн.   – Я пойду к нашему учителю и помогу ему размяться.

Монахи вернулись к своему наставнику и предложили ему сесть верхом на коня.

–   Вы отправляйтесь в путь и поддерживайте наставника, а я здесь одним ударом разнесу все логово,   – сказал Чжу Ба   цзе,   – чтобы этим оборотням, когда они вернутся, некуда было деваться.

Сунь У   кун рассмеялся.

–   Разбивать – значит тратить свои силы. Гораздо проще подложить немного хвороста и поджечь, чтобы с корнем уничтожить все гнездо!

Дурень Чжу Ба   цзе набрал целую охапку сухих сосновых веток, поломанного бамбука, засохших ив и лиан, высек огонь, и все логово сгорело дотла.

Теперь только наставник и его ученики окончательно успокоились и отправились в путь! Если же вы хотите знать, что случилось в дальнейшем с семью девицами   оборотнями, прочитайте следующую главу.

 

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ,

 

 

в которой говорится о том, как из   за старой вражды возникла беда и несчастье, и о том, как посчастливилось Владыке сердец при столкновении со злым дьяволом   марой рассеять лучи, исходившие из глаз дьявола

 

Мы остановились на том, как Великий Мудрец Сунь У   кун, поддерживая под руки Танского монаха, вместе с Чжу Ба   цзе и Ша   сэном вышел на большую дорогу, и они продолжали свой путь на Запад. И вот как   то раз, задолго до полудня они неожиданно заметили высокие строения и величественные дворцы.

Танский монах придержал коня.

–   Брат!   – воскликнул он, обращаясь к Сунь У   куну.   – Взгляни, что это за место   

Сунь У   кун поднял голову и стал всматриваться. Вот что представилось его глазам:

 

Дома и хоромы горами окружены,

Их дивные стены ручьями отражены.

Дерев густолистых покров осеняет резные врата,

И радует взор благовонных цветов пестрота.

Сквозь хитросплетения ивовых тонких ветвей

Видны легкокрылые цапли, нефрита белей;

Их перья подернуты нежною сизою мглой –

Так сумерки стелят на снег свой туман голубой.

В рощах, где персики зреют рдяные, как огоньки,

Мелькают иволги желтые, как пламени языки.

Олени и кроткие лани здесь парами бродят чуть свет,

Топчут осоку зеленую и молодой златоцвет.

Птицы щебечут в кустах, сладкогласно поют на лету,

Славя земли этой щедрость, богатство и красоту.

Не менее благодатен этот сияющий край,

Чем Лю и Юаня пещера в горе, что зовется Тянтай,

Или отшельников благочестивых приют,

Сад несравненный, что все Ланьюанем зовут.

 

–   Наставник!   – доложил Сунь У   кун.   – Не думаю, чтобы это были палаты царей и князей, да и на дворцы богачей не похоже; скорей всего это какой   нибудь монастырь. Как прибудем туда, так и узнаем, что там такое.

Услышав эти слова, Танский монах стал подстегивать коня. Прибыв к въездным воротам, наставник и его ученики начали рассматривать их и заметили, что над воротами вделана каменная плита, на которой высечены три иероглифа:    Хуанхуа гуань   , что значит    Храм Желтого цветка   .

Танский монах слез с коня.

–   Храм желтого цветка,   – прочел Чжу Ба   цзе.   – Значит, это даосский монастырь,   – обрадовался он,   – давайте зайдем. Даосы хоть и носят другое одеяние и шапку, но в постижении различных добродетелей ничем не отличаются от нас, буддистов.

–   Ты прав,   – поддержал его Ша   сэн.   – Давайте зайдем! Во   первых, мы узнаем, какое у них убранство и как выглядит их храм, а во   вторых, покормим нашего коня. Кроме того, если хозяева окажутся гостеприимными, они приготовят трапезу и угостят нашего наставника.

Танский монах согласился, и наши путники вчетвером вошли в монастырь. Подойдя ко вторым воротам, они увидели еще одну надпись, исполненную в виде двух параллельных стихов:

 

Золото и серебро – отшельники здесь живут.

Редкие травы, растенья – монахов   даосов приют.

 

Сунь У   кун рассмеялся:

–   Да, здесь действительно живут даосские монахи, которые жгут пырей, варят зелье, возятся с тиглями и таскают с собой склянки…

–   Тише! Будь осторожен в словах!   – остановил его Танский монах, крепко ущипнув.   – Мы ведь с ними не знакомы и не со – бираемся заводить дружбы. Какое нам дело до них, если мы зашли сюда лишь на короткое время   

Пока он говорил, вторые ворота остались позади, и перед путниками показался главный храм, вход в который был закрыт. У восточного придела под портиком сидел какой   то даос и катал пилюли. Хотите знать, как он выглядел    Так вот, слушайте:

 

На голове его шапка пунцовая,

Золотом шитая;

Черная ряса совсем еще новая,

Вся глянцевитая;

Носки башмаков его темно   зеленые

Круглы, как облако;

Светят, что звезды, глаза воспаленные,

Дивен весь облик его.

Словно бессмертный Люй   гун, подпоясан он

Бечевкой упругою.

Лицо у даоса подобно рясе его –

Черное, грубое…

Хоть горбонос, как уйгур, но при этом же

Схож и с татарином:

Губы, большие, упругие, свежие,

Пылают заревом.

Муж сей стремится к познанию Истины,

В сем подвизается,

А в глубине его сердца таинственной

Громы скрываются.

Он настоящий даос, победитель коварных драконов,

Диких зверей покоритель, блюститель великих законов.