红楼梦第三十六回（二）

 Госпожа Ван подумала и спросила:

– А сколько служанок у старой госпожи получают по одному ляну?

– Восемь. Вернее, семь, потому что восьмая – Сижэнь.

– Да да, – кивнула госпожа Ван. – Ведь у Баоюя нет ни одной служанки, которой по

 

лагалось бы жалованье в один лян. Сижэнь и сейчас числится служанкой старой гос

 

пожи.

– Да, именно так, она просто отдана в услужение Баоюю, – поддакнула Фэнцзе. – По

 

этому платить ей меньше нельзя. Вот если бы старая госпожа взяла себе еще служан

 

ку, тогда другое дело. Справедливее всего дать еще одну служанку Цзя Хуаню, тогд

 

а не придется убавлять жалованье Сижэнь. Цинвэнь, Шэюэ и еще пять старших служ

 

анок получают в месяц по одной связке в тысячу монет, а Цзяхуэй и семь младших 

 

служанок – по пятьсот медных монет. Такова воля старой госпожи, и возмущаться н

 

икто не вправе.

– Вы только послушайте, как говорит эта девочка! – воскликнула тетушка Сюэ. – Сл

 

ова из нее сыплются, как орехи из перевернутой повозки! И расчеты у нее ясные, и д

 

оводы разумные!

– А вы думали, тетушка, я могу ошибиться? – спросила Фэнцзе.

– Что ты! Что ты! Разве ты когда нибудь ошибалась? – вскричала тетушка Сюэ. – Мн

 

е просто хочется, чтобы ты говорила спокойнее и берегла свои силы!

Фэнцзе едва не прыснула со смеху, но сдержалась и продолжала внимательно слуш

 

ать госпожу Ван.

А госпожа Ван после некоторого раздумья произнесла:

– Завтра же выбери служанку для старой госпожи, и пусть ей платят, как до сих пор 

 

платили Сижэнь. А Сижэнь будет получать по два ляна серебра и по одной связке мо

 

нет из моих двадцати лянов. Все остальное пусть ей выдают наравне с наложницами 

 

Чжао и Чжоу, только не из общей казны, а за мой счет.

– Вы слышали? – воскликнула Фэнцзе, обращаясь к тетушке Сюэ. – Ведь я то же са

 

мое говорила! Так что все выходит по моему.

– И это справедливо, – сказала тетушка Сюэ. – Не говоря уже о внешности Сижэнь, 

 

такой характер, поступки и обхождение с людьми теперь поистине редкость!

– Всем вам хорошо известны достоинства Сижэнь, – сквозь слезы проговорила госп

 

ожа Ван. – Баоюю с ней не сравниться. Счастье его, если Сижэнь будет и дальше ем

 

у служить!

– В таком случае, зачем ей таиться, ведь она может с завтрашнего дня перейти жить 

 

к Баоюю, – заметила Фэнцзе.

– Пожалуй, не стоит, – возразила госпожа Ван. – Баоюй слишком молод, да и отец в

 

оспротивится. И вот еще что. Пока Сижэнь служанка, Баоюй ее слушается, хотя обра

 

щается с ней вольно. А станет она наложницей, не осмелится ему перечить. Годика д

 

ва три надо подождать, а там посмотрим.

Разговаривать больше было не о чем, и Фэнцзе, поклонившись госпоже Ван, вышла 

 

из комнаты. На террасе ее дожидались экономки, чтобы доложить о делах. Едва она 

 

появилась, как они подошли и спросили:

– О чем это вы так долго разговаривали с госпожой? Наверное, утомились!

Фэнцзе ничего не ответила, закатала рукава и остановилась на пороге, заметив:

– Здесь попрохладнее, я постою немного, пусть ветерком обдует. – Она помолчала и 

 

добавила: – Вам показалось, будто я слишком долго разговаривала с госпожой? А ч

 

то бы вы стали делать на моем месте, если бы госпожа вдруг вспомнила все дела за 

 

последние двести лет и потребовала объяснений?

Она снова сделала паузу и, холодно усмехнувшись, продолжала:

– Придется теперь быть построже! Пусть жалуются на меня госпоже, я не боюсь! Ни

 

чего эти распутные и болтливые бабы не добьются! Служанкам убавили жалованье, а 

 

я, видите ли, виновата! А подумали они о том, достойны ли иметь трех служанок?!

Так, сердясь и ругаясь, Фэнцзе отправилась к матушке Цзя. Но об этом мы рассказы

 

вать не будем.

 

Между тем тетушка Сюэ, Баочай и остальные, покончив с арбузом, попрощались с 

 

матушкой Цзя и разошлись. Баочай и Дайюй отправились в сад. По пути Баочай пыт

 

алась уговорить Дайюй зайти в павильон Благоухающего лотоса, но Дайюй отказала

 

сь, сославшись на то, что ей надо купаться.

Дайюй пошла к себе, и Баочай продолжала путь одна. Она зашла было во двор Насл

 

аждения пурпуром, чтобы поболтать с Баоюем и рассеять дремоту, но там царила ме

 

ртвая тишина, даже два журавля под бананами, казалось, спали. Баочай миновала га

 

лерею, вошла в дом и увидела, что в прихожей спят на кровати вповалку служанки.

Обогнув ширму, Баочай вошла в комнаты Баоюя. Он тоже спал, а возле него сидела 

 

с вышиваньем Сижэнь. Рядом с ней лежала мухогонка из лосиного хвоста с ручкой 

 

из кости носорога.

– Чересчур ты заботлива! – засмеялась Баочай, подходя к Сижэнь. – Зачем тебе мух

 

огонка?! Неужели в комнату могут пробраться мухи и комары?

Сижэнь вздрогнула от неожиданности, но, увидев Баочай, положила вышиванье на к

 

олени и с улыбкой тихо сказала:

– Как вы меня напугали, барышня! Конечно, я и сама знаю, что через густую кисею 

 

ни комары, ни мухи не проникнут. Но мошкара как то пролезает! Я было задремала 

 

и вдруг чувствую, кто то меня укусил, да так больно, как муравей!

– Ничего удивительного! – заметила Баочай. – За домом речка, на берегу благоухают 

 

цветы. В комнате пахнет благовониями. А насекомые обычно водятся среди цветов и 

 

летят на запах. Разве ты не знаешь?

Баочай поглядела на вышиванье в руках Сижэнь. Это был набрюшник из белого шел

 

ка на красной подкладке, Сижэнь вышила на нем утку и селезня среди лотосов. Лот

 

осы были красные, листья темно зеленые, а утки пестрые.

– Ай я! – воскликнула Баочай. – Какая прелесть! Но стоит ли тратить время на пустяк

 

и? Для кого же это?

Сижэнь приложила палец к губам и указала на спящего Баоюя.

– Зачем ему? – засмеялась Баочай. – Ведь он уже взрослый!

– Именно потому, что это ему не нужно, я и вышиваю так тщательно, – пояснила Си

 

жэнь. – Если понравится, он, может быть, и наденет. Сейчас очень жарко, а он спит 

 

беспокойно, поэтому лишняя одежда не помешает. Тогда пусть себе раскрывается! В

 

ы говорите, я потратила много времени, но это еще что! Посмотрели бы вы, какой на

 

брюшник на нем сейчас!

– До чего же ты терпеливая! – воскликнула Баочай.

Сижэнь засмеялась и сказала:

– Так наработалась, что спину ломит. Может быть, присмотрите за ним, барышня, а я 

 

немного пройдусь?

– Хорошо! – согласилась Баочай, и Сижэнь вышла.

Увлеченная вышивкой, Баочай не подумала о том, что остается наедине с Баоюем. Д

 

евушка села на место Сижэнь и снова принялась рассматривать узор. Вышивка была 

 

до того хороша, что Баочай не удержалась, взяла иголку и принялась вышивать.

В это же самое время Дайюй встретилась с Сянъюнь и уговорила ее пойти поздравит

 

ь Сижэнь. Но во дворе Наслаждения пурпуром стояла тишина и все спали. Тогда Ся

 

нъюнь решила поискать Сижэнь во флигеле, а Дайюй подошла к окну и сквозь тонк

 

ий шелк увидела спящего Баоюя в розовой с серебристым отливом рубашке, возле 

 

него – Баочай с вышиваньем в руках, а рядом с ней – мухогонку.

Ошеломленная Дайюй поспешила спрятаться. Затем поманила к себе Сянъюнь и, заж

 

ав рукой рот, чтобы не рассмеяться, показала ей на окно. Охваченная любопытством

 

, Сянъюнь заглянула в комнату и уже готова была расхохотаться, но тут вспомнила, 

 

как всегда ласкова с ней Баочай и как любит Дайюй осуждать других и злословить. 

 

Поэтому она дернула Дайюй за рукав и сказала:

– Совсем забыла! Сижэнь говорила, что нынче в полдень пойдет на пруд стирать. По

 

йдем туда!