西游记俄文版第三章第五十七节1.4

 –   Я не стану пить твою воду,   – сердито отвечал Сюань   цзан,   – лучше умру от жажды, но не отступлюсь от своих слов! Ты мне больше не нужен! Ступай, куда хочешь!

Но Сунь У   кун не сдавался.

–   Без меня тебе не попасть на Запад,   – решительно сказал он.

–   А тебе что за дело попаду я туда или нет,   – отвечал Танский монах.   – Несносная обезьяна! Чего ты пристаешь ко мне   

Сунь У   кун вдруг изменился в лице и стал бранить своего наставника.

–   Ах ты, лысая злюка! Совсем ни во что меня не ставишь!

Он отбросил фарфоровую чашу и, размахнувшись, треснул посохом по спине своего наставника. Тот не издал ни звука и сразу же повалился наземь. Тем временем Сунь У   кун подхватил оба узла в черной кошме, вскочил на облако и был таков.

Вернемся к Чжу Ба   цзе, который с монашеской плошкой спускался по южному склону горы. Неожиданно он увидел в расселине человеческое жилье, которое ранее не заметил, так как оно находилось в ложбине, скрытой от взоров горными отрогами. Подойдя поближе, он убедился, что в нем жили люди. Дурень решил так:    Если я покажусь в своем безобразном виде, мне откажут в подаянии, и все мои старания пропадут зря… Надо принять более приятный облик   .

И вот наш Чжу Ба   цзе щелкнул пальцами, прочел заклинание, встряхнулся всем телом несколько раз и превратился в болезненного, одутловатого монаха, страдающего одышкой. Тяжело дыша и сопя, он подошел к дверям лачуги и громко позвал:

–   Благодетели мои! У вас на кухне осталась еда, а на дороге страдает голодный путник. Я, бедный монах, иду из далеких восточных земель на Запад за священными книгами. Мой наставник страдает от голода и жажды. У вас, наверное, найдутся для него какие   нибудь остатки пищи. Пожертвуйте хоть сколько   нибудь, чтобы избавить его от голода. Умоляю вас!

В лачуге мужчин не было: они все отправились на полевые работы – сажать рассаду. Дома хозяйничали две женщины, которые только что сварили обед. Они наполнили две миски и собирались отнести их на поле. В котле еще оставалось немного каши и поджарков. Болезненный вид монаха разжалобил женщин. Его слова о том, что он идет из далеких восточных земель, они сочли за бред сумасшедшего. Опасаясь, что он потеряет сознание и умрет у порога их лачуги, чем навлечет на них большую беду, они решили утешить и порадовать его: взяли у него плошку и наполнили ее выше краев остатками каши и поджарками. Дурень принял от них подаяние и направился в обратный путь, преобразившись в свой первоначальный вид.

По дороге он услышал, как кто   то позвал его. Чжу Ба   цзе стал оглядываться и заметил Ша   сэна, который стоял на вершине утеса и кричал ему:

–   Сюда! сюда!

Не дождавшись, пока Чжу Ба   цзе подойдет, Ша   сэн спустился с утеса и пошел ему навстречу.

–   Ведь в этом горном ручье очень хорошая чистая вода, зачем же ты отправился неизвестно куда   

Чжу Ба   цзе рассмеялся.

–   Я был здесь и вдруг заметил человеческое жилье вон в той лощине. Я отправился туда и выпросил целую плошку каши.

–   Каша тоже пригодится,   – сказал Ша   сэн.   – Но сейчас нашего наставника всего больше мучает жажда. Как же теперь быть с водой    В чем мы ее принесем   

–   Очень просто!   – ответил Чжу Ба   цзе.   – Давай твой подол. Мы выложим в него кашу, а в плошку я наберу воды.

Оба монаха, радостные и довольные, возвращались к своему наставнику и вдруг увидели, что он лежит ничком, весь в пыли, а белый конь отвязан, громко ржет и бегает вокруг. Ни узлов, ни коромысла нет и в помине. От досады Чжу Ба   цзе стал топать ногами, колотить себя кулаками в грудь и вопить во все горло:

–   Все ясно! Все ясно! Это те самые разбойники, которые спаслись от Сунь У   куна. Они явились, чтобы отомстить, убили нашего наставника и похитили всю нашу поклажу!

–   Перестань кричать!   – одернул его Ша   сэн.   – Лучше привяжи коня.

Но тут он тоже не выдержал и стал причитать:

–   Что же нам делать    Как быть    Вот уж поистине все труды пропали зря. С полдороги вернулись ни с чем!   – И он стал громко звать: – Наставник!

Слезы полились у него из глаз, словно жемчужины, а сердце разрывалось от жалости и боли.

–   Да ты не плачь!   – стал утешать его Чжу Ба   цзе.   – Раз уж так случилось, о священных книгах теперь и думать нечего. Ты постереги тело наставника, а я полечу в область, округ, уезд или деревню, продам коня, а на вырученные деньги куплю гроб. Мы похороним наставника, и каждый из нас пойдет своей дорогой.

Но Ша   сэн не в силах был расстаться с наставником. Он повернул Танского монаха на спину, прильнул к его лицу и стал голосить.

–   О мой несчастный, бедный учитель!

И вдруг он почувствовал горячее дыхание наставника и тепло в его груди.

–   Чжу Ба   цзе!   – радостно вскрикнул он.   – Иди сюда! Наш наставник жив!

Дурень приблизился к Танскому монаху и поднял его на ноги. Тот совсем пришел в себя и начал яростно браниться!   – Экая ты гнусная обезьяна! Вздумал убить меня!

Ша   сэн и Чжу Ба   цзе стали расспрашивать:

–   Что за обезьяна    Какая обезьяна   

Но наставник ничего не ответил и лишь тяжело вздохнул. Отпив несколько глотков воды, он успокоился и начал рассказывать:

–   Братья мои! Только вы ушли, как вдруг откуда ни возьмись опять появился Сунь У   кун и стал приставать ко мне. Но я наотрез отказался принять его обратно. Тогда он набросился на меня, ударил посохом, забрал оба узла в черной кошме и исчез.

Чжу Ба   цзе от гнева стал скрежетать зубами и вскричал:

–   Нет! Больше нельзя терпеть такую грубую и дерзкую обезьяну! Да как она смеет так нагло вести себя   !

И он обратился к Ша   сэну:

–   Ты оставайся здесь и ухаживай за наставником, а я отправлюсь к этой обезьяне за нашими узлами.

–   Успокойся и не злись!   – проговорил Ша   сэн.   – Давай лучше отведем нашего наставника к добрым людям, живущим в ложбине, попросим у них горячей похлебки или чаю, чтоб попоить его, подогреем ему кашу, которую они дали, подлечим его немного, а затем отправимся на поиски поклажи!