西游记俄文版第三章第七十节1.6

 Ответа опять не последовало.

Тогда князь подошел у Сунь У   куну и, схватив его за шиворот, спросил:

–   Ты что трезвонишь, вернувшись домой    Почему молчишь и не отвечаешь, когда тебя спрашивают   

Тут Сунь У   кун швырнул гонг на землю.

–      Отчего    да    почему   ,   – передразнил он.   – Я же говорил тебе, что не хочу идти, а ты насильно послал меня! Попал я туда и вижу несметное количество людей и коней, построенных в полки. Они как увидели меня, так и заорали в один голос:    Лови его, держи!    Тут меня стали таскать, давить, жать и растягивать, втащили, наконец, в город и привели к правителю, а тот сразу же велел:    Четвертовать!    Хорошо, что советники отговорили его и даже привели пословицу:    Когда две семьи враждуют, послов не убивают   . К счастью, меня пощадили, отобрали у меня грамоту о войне, а затем вывели из города под конвоем, да еще напоследок перед всем строем всыпали мне тридцать палок по пяткам, после чего отпустили и велели доложить тебе о происшедшем. У них там собрано большое войско, которое в скором времени явится сюда и вызовет тебя на бой.

–   Теперь я вижу, что ты действительно пострадал. То   то, когда я тебя окликал, ты не отзывался,   – уже более мягко сказал князь.

–   Конечно, пострадал,   – ответил Сунь У   кун.   – Я не отзывался только потому, что с трудом превозмогал боль.

–   Сколько же у них там людей и коней      – спросил князь, переходя к делу.

–   Меня там до того напугали, что я был почти без сознания, да еще к тому же избили. Где уж мне было подсчитывать да прикидывать, какое там количество людей и коней! Я видел только, что оружие всякое выставлено густым лесом.   – И Сунь У   кун закончил свой рассказ так:

 

Щиты и копья, мечи и латы,

Кольчуги, отделанные богато,

Ножи и пики, луки и стрелы,

Секиры, выкованные умело,

Знамена, что плещут шелком алым,

Шлемы с забралом и без забрала,

Ружья, пищали и вилы стальные,

На длинных шестах значки полковые,

Железные булавы с шипами –

Едва удержишь двумя руками!   –

Нагайки   свинчатки, из кожи плети,

Молоты из червонной меди,

Есть остроги, как для красной рыбы,

Тяжелые палицы, словно глыбы,

И самострелы, и колотушки,

И сабли, что тело режут на стружки;

А воины кровожадны и грубы,

На них сапоги и толстые шубы.

 

Князь выслушал Сунь У   куна и засмеялся.

–   Это все неважно! Пустяки! Если у них есть только такое оружие, о котором ты говоришь, то достаточно напустить на него огонь и ничего не останется. Ты пока что ступай к Золотой царице и расскажи ей обо всем, чтобы она не огорчалась, а то она слышала сегодня утром, как я сердился и решил идти войной, так у нее слезы все текут ручьем и не просыхают. Отправляйся к ней и скажи, что там, мол, людей и коней много, все храбрые да отважные, наверняка одолеют меня. Пусть она хоть немножечко утешится!

Эти слова привели Сунь У   куна в восторг, и он подумал:    Вот здорово! Как раз то, что мне надо было!   .

И вы только подумайте. Он пошел так, словно хорошо знал здесь все ходы и выходы. Завернув за угловые ворота, он прошел через парадный зал. Внутри оказалось множество высоких комнат и просторных покоев, совсем не похожих на те, что он прошел ранее. Так дошел он до самого последнего дворца. Еще издали он увидел расписные ворота с красивыми украшениями. Тут и жила Золотая царица.

Когда он зашел внутрь, то увидел оборотней, лисиц и оленей, принявших образ девушек, наряженных и нарумяненных, блистающих красотой и миловидностью, которые стояли по обе стороны от Золотой царицы, готовые услужить ей. Несчастная царица сидела в самой середине зала, подперев ручкой ароматную щечку, и из очей ее капали горькие слезы.

 

Ее печальное лицо так нежно и прелестно,

Оно сияет красотой воистину небесной…

Что ей до украшений бесполезных   

Несчастной женщине до них и дела нет;

Давно уж не приносят ей отрады

Запястья, перстни, ожерелья и наряды,

Давно уж пудры, притираний и помады

С округлых щек ее исчез душистый след.

Где тщательная некогда прическа   

Заколки золотые, шпильки, блестки   

Лишились волосы ее былого лоска,

Распущенными прядями висят.

Хоть не померк еще ее лучистый взгляд,

Но ясные, подобно звездной ночи,

Задумчивые, ласковые очи,

Потоки слез неиссякаемых струят.

Ее краса – две черных змейки   брови

Всегда теперь нахмурены сурово,

Пурпурный рот ее не произносит слова;

В воспоминанья о царе погружена

Его достойная, любимая жена;

Ее томят досада и забота:

Как пташка малая, попавшая в тенета,

О радости свободного полета

Да о гнезде своем грустит она.

И правда, ведь недаром говорят:

   Красавицам иным дана судьба лихая:

В молчанье скорбном слезы проливая,

Ни ласки, ни участия не зная,

Вдали от дома на ветру стоят…   .

 

Сунь У   кун подошел к царице и, осведомившись о ее здоровье, молвил:

–   Прошу принять меня!

–   Какой нахал и мужлан!   – воскликнула оскорбленная царица.   – Совсем невоспитанный! Помнится, когда я жила у себя в Пурпурном царстве и вместе с царем наслаждалась славой и роскошью, все великие мужи государства и главные помощники царя при встрече со мной не осмеливались даже глаз поднять и припадали к земле, а этот грубый дикарь не успел войти сюда, как позволил себе дерзость сказать:    Прошу принять меня!    Кто разрешил ему так разговаривать со мной    Откуда взялся этакий негодяй   !

Прислуживающие царице служанки и прислужницы, мамушки и нянюшки подошли к ней и стали объяснять:

–   Сударыня, не гневайся! Это посланец нашего великого князя. Он в чине сяосяо и зовут его Юлай Юцюй. Сегодня утром наш князь посылал его в Пурпурное царство с грамотой о войне. Вот он самый и есть!

Узнав об этом, царица сдержала свой гнев и стала расспрашивать мнимого гонца:

–   Так это ты доставил грамоту о войне    Значит, ты был в Пурпурном царстве   

–   Я отправился с грамотой прямо в столицу этого царства, во дворец, и был в парадном зале Золотых колокольчиков, видел тамошнего правителя и получил от него ответ.

–   Ты собственными глазами видел государя      – взволнованно переспросила царица.   – Каков же был его ответ   

–   Я только что доложил нашему великому князю, что было сказано в ответ на объявление войны и как правитель Пурпурного царства готовит войско к походу. Я пришел к тебе только за тем, чтобы рассказать, как правитель Пурпурного царства все думает о тебе, и велел передать мне одно задушевное слово… Но здесь не место сказать его, так как много посторонних окружает тебя.

Услышав эти слова, царица тотчас же велела оборотням удалиться. Сунь У   кун плотно запер двери, провел рукой по лицу и сразу же принял свой настоящий облик.

–   Не бойся меня!   – сказал он, подходя к царице.   – Я монах из восточных земель великого Танского государства и иду на Запад, в страну Индию, где находится храм Раскатов грома, чтобы поклониться Будде и попросить у него священные книги. Мой наставник – младший брат Танского императора по прозвищу Тан Сюань   цзан. Я его старший ученик, и зовут меня Сунь У   кун. Проходя через твою страну, мы должны были предъявить подорожную и получить пропуск. Мне довелось увидеть воззвание к врачевателям, которое вывесили сановники, и я решил проявить свое уменье и вылечил твоего царя от тоски по тебе. Он устроил пир, чтобы отблагодарить меня. Когда мы пили вино, он рассказал о том, как тебя похитил злой дьявол. А так как я умею не только исцелять, но побеждать драконов и покорять тигров, царь обратился ко мне с просьбой схватить повелителя демонов, спасти тебя от него и привезти на родину. Я нанес поражение здешнему головному дозорному, а потом убил и гонца   бесенка. Когда, находясь еще за воротами, я увидел здешнего царя дьяволов, злого и взбешенного, я решил превратиться в бесенка, по имени Юлай Юцюй, и проникнуть к тебе, не щадя своей жизни, чтобы передать тебе весть о твоем царе!