西游记俄文版第四章第七十九节1.6

 С этими словами он вышел из восточного дворца, поблагодарил за угощение, подозвал к себе белого оленя, вскочил ему на спину и улетел на облаке.

Мы не станем рассказывать здесь о том, как правитель со своими женами и наложницами, все жители, знатные и простые, возжигали фимиам, кланялись и благодарили.

–  Ну, братья,  – сказал Танский монах,  – и нам пора в путь. Давайте прощаться с правителем.

Но правитель ни за что не хотел отпускать монахов, слезно молил их остаться и просветить его учением Будды.

–  Государь!  – сказал Сунь У  кун.  – Возьми себе за правило отныне поменьше предаваться страстям, побольше совершать тайных благотворений, во всех делах старайся добром перекрывать зло, и этого будет вполне достаточно, чтобы изгнать болезнь и продлить жизнь. В этом и заключается наше учение.

Тогда правитель велел вынести два подноса с рассыпным золотом и серебром и преподнес его монахам на дорожные расходы. Но Танский монах наотрез отказался взять хотя бы крупицу. Однако правитель государства не унимался. Он велел подать царский выезд, предложил Танскому монаху занять место в своей колеснице, и сам вместе с женами и наложницами выкатил ее за ворота дворца. На всех улицах и базарах толпами собрались жители, каждый хотел хоть чем  нибудь проявить свою благодарность: кто подносил воду, кто возжигал душистый ладан; так наших путников провожали до городских ворот. Неожиданно налетел сильный ветер, и с воздуха по обеим сторонам дороги плавно опустились корзины – тысяча сто одиннадцать штук. Дети, которые находились в них, громко плакали. Их незримо охраняли дух  хранитель города, дух местности, духи очагов, повелитель духов пяти стран света, четыре божества времени, небесные посланцы Лю  дин и Лю  цзя и, наконец, духи – хранители кумирен. Обращаясь к Сунь У  куну, они воскликнули:

–  Великий Мудрец! Мы в точности выполнили твое повеление и укрыли всех этих детей. Ныне, узнав, что ты, Великий Мудрец, расправился с оборотнем и отправляешься в дальнейший путь, мы решили вернуть сюда всех детей.

Правитель вместе со всеми своими приближенными, а так же все сановники и простой народ стали отбивать земные поклоны.

–  Благодарю вас всех, уважаемые духи!  – громко произнес Сунь У  кун, взглянув на небо.  – Возвращайтесь к себе. Я велю всем людям этой страны постоянно приносить вам в благодарность жертвы.

Вновь зашумел, завыл сильный северный ветер и быстро умчался.

Сунь У  кун велел жителям города забрать своих детей. Весть об этом сразу же разнеслась по всему городу. Родители явились, радостные и ликующие, вынимали детей из корзин, обнимали их, называя разными ласковыми именами, некоторые даже прыгали от радости, смеялись, и все в один голос упрашивали Танского монаха и его спутников:   Обязательно зайдите к нам, мы хотим отблагодарить вас хоть чем  нибудь за спасение наших детей!  . Старые и малые, мужчины и женщины без всякого страха подходили к ученикам Сюань  цзана, несмотря на их безобразную внешность; Танского монаха, Сунь У  куна, Чжу Ба  цзе и Ша  сэна подхватили на руки, взяли под уздцы коня, потащили поклажу и так возвратились в город. Правитель не мог помешать жителям изъявлять благодарность. И вот начались угощения. Кто не мог пригласить к себе монахов, подносил им подарки: монашеские головные уборы, сандалии, одежду, чулки. В общем, всех их снарядили с ног до головы.

Лишь через месяц монахи покинули страну бикшу. Перед их уходом с них срисовали образа, возвели в их честь памятные таблицы в домовых храмах и стали совершать перед ними жертвоприношения. Все это произошло потому, что

 

Монахи много сделали добра

И тысячи людей спасли от смерти.

Огромная возвысилась гора

Деяний добрых – до небесной тверди!

 

Если хотите знать, какие еще события произошли после этого, прочитайте следующие главы.

в которой повествуется о том, как дева  оборотень хотела сойтись с монахом праведным и как сметливый Сунь У  кун отстоял своего наставника и распознал в деве злого духа

 

Итак, сам правитель страны бикшу, все его придворные чины, а также жители столицы провожали Танского монаха и его спутников целых двадцать ли и никак не могли расстаться с ними. Танскому монаху едва удалось покинуть царскую колесницу. Оседлав коня, он тут же распростился со всеми и пустился в путь  дорогу. Долго еще смотрели вслед путникам провожающие и вернулись в город лишь тогда, когда те исчезли из виду. Прошло много времени, лютая зима сменилась весной, и уже близилось лето, а путники все шли и шли, и не было ни конца ни края полевым цветам в степных просторах, дремучим лесам в неприступных горах. Волшебница  природа поражала своей красотой и пьянила ароматом цветов и трав. Но вот впереди показался огромный горный кряж с неприступными вершинами. Танский монах встревожился, однако не подал вида и спокойно спросил:

–  Братья! Что скажете   Можно пройти через эту высокую гору  

Сунь У  кун, как обычно, рассмеялся.

–  Наставник!  – проговорил он.  – Можно подумать, что ты никогда не отправлялся в далекое путешествие. Да разве ты княжич или царевич какой, что живет взаперти и ничего не видит, вроде лягушки, попавшей в колодец. Ведь еще в древности говорили:   Гора дороге не помеха  . Зачем же спрашивать, можно пройти или нет.

–  Все это верно,  – отвечал Танский монах,  – боюсь только, что на этих кручах водятся чудовища, которые могут напасть на нас.

–  Не беспокойся!  – вмешался Чжу Ба  цзе.  – Отсюда до страны высшего блаженства, где обитает Будда, не так уж далеко. Уверен, что теперь с нами ничего не случится.

Беседуя, Танский монах и его ученики не заметили, как подошли к подножию горы. Сунь У  кун вооружился своим посохом с золотыми обручами и поднялся на вершину горы.

–  Наставник!  – крикнул он.  – Здесь, оказывается, прекрасная дорога! Она опоясывает горы. Живей поднимайтесь сюда!

Танский монах пришпорил коня.

–  Брат Чжу Ба  цзе! Возьми коромысло с поклажей,  – попросил Ша  сэн.

Чжу Ба  цзе взвалил поклажу на спину. Ша  сэн взял коня под уздцы, Танский монах покрепче уселся в седле, и они все вместе последовали за Сунь У  куном. С вершины открывался поистине прекрасный вид.

 

Туман и облака

Вершины обвивали,

Журчали между скал

Десятки ручейков.

Дорога шла

Средь множества цветов,

Что сладкий аромат,

Качаясь, изливали.

О первых летних днях

Кукушки куковали.

Белели сотни груш,

Синели слив плоды,

И ветви зыбких ив,

Растущих у воды,

Румянец персиков,

Колышась, оттеняли.

Стрижи носились,

Душу веселя:

Знак, что давно

Засеяны поля.

За кряжем кряж

Теснился и сверкал.

Над кручами

Шумели сосны хором.

Нагорный путь

Змеился между скал,

Как спутанный клубок,

Причудливым узором.

Обрывы плющ обвил

И стебли диких трав.

В горах шумели рощ

Раскидистые чащи.

Как тысяча клинков,

Стеной грозящей,

Теснились пики,

Над предгорьем встав.

И водопад

С заоблачной вершины,

Гремя, спадает

В гулкие долины…