西游记俄文版第四章第八十四节1.7

 Начальник дозоров и караулов не захотел сидеть на своем коне, оседлал красавца белого коня и повел все войско обратно в город. Ларь был внесен в управление и опечатан в присутствии подчиненных. Затем начальник велел охранять ларь с тем, чтобы утром доложить о случившемся государю и получить от него повеление, как быть дальше. О том, как все чины разошлись по местам, мы рассказывать не будем.

Между тем Танский монах досадовал и негодовал на Сунь У  куна.

–  Экая ты противная обезьяна!  – говорил он.  – Ни за что ни про что погубила меня! Если бы нас схватили, пока мы были на воле, мы смогли бы оправдаться даже перед самим правителем, который истребляет буддийских монахов. А теперь мы сидим в этом ларе, который сперва похитили разбойники, а затем забрали войска. Завтра мы предстанем перед правителем государства совсем готовенькими к казни и нас попросят:   Пожалуйте под тесак!  . Так мы и закруглим его заветное число десять тысяч.

–  Тише! Снаружи стоят люди! Они могут услышать и откроют ларь. Тогда нас свяжут по рукам и ногам и непременно подвесят к потолку. Потерпи еще немного, наставник, если хочешь избежать подобной участи. Завтра мы увидим здешнего неразумного правителя и я сам стану держать ответ перед ним. Уверяю тебя, что ни один волос не упадет с головы твоей. Успокойся и поспи.

Ко времени третьей стражи Сунь У  кун стал действовать. Он вытащил посох, дунул на него своим волшебным дыханием и произнес:   Превратись!  . Посох сразу же превратился в сверло. Двумя  тремя движениями Сунь У  кун просверлил дырочку в дне ларя, спрятал сверло, встряхнулся и, превратившись в муравья, вылез наружу. Вновь приняв свой первоначальный облик, он вскочил на благодатное облачко и направился прямо к воротам дворца, в котором жил правитель этого государства.

Как раз в это время правитель крепко спал. Сунь У  кун выдрал у себя всю шерсть с левого плеча, дунул на нее и приказал:   Превратись!  . Все ворсинки моментально превратились в маленьких Сунь У  кунов. Затем он выдрал у себя всю шерсть с правого плеча, тоже дунул на нее и приказал:   Превратись!  . Все шерстинки превратились в маленьких усыпляющих мушек. Прочитав заклинание, Сунь У  кун вызвал местных духов и велел им отправиться по всем внутренним покоям дворца, по жилищам крупных и мелких сановников пяти палат, шести отделов и всех присутствий и всякому, кто имеет какой  либо чин, пускал в лицо по усыпляющей мушке, чтобы все они уснули глубоким сном. Затем он взял в руки посох с золотыми обручами, повертел его, махнул им и воскликнул:   Ну, милый, превратись!  . И посох тотчас превратился в тьму  тьмущую острых бритв. Одну из них он взял себе, а остальные велел разобрать своим бесчисленным двойникам, которые отправились во внутренние покои дворца, в палаты и покои и всюду брили головы сановникам.

Вот уж поистине:

 

Законы Будды вечны: нет конца им,

Но их решил правитель уничтожить.

Они связали небо воедино,

Они связали с небесами землю

И путь великий в безднах проложили.

Прекрасны тайны трех учений Будды,

Но сущность этих тайн одна и та же.

В ларе скрывался Сунь У  кун премудрый.

В сверло волшебный посох обратил он

И, просверлив дыру, на волю вышел,

И мудрость светлую явил он миру,

И острые ворсинки раскидал он,

И разорвал невежества покровы.

Правителя возмездье миновало,

Он завершил свое перерожденье:

Отныне будет он витать в просторах,

Не зная ни рождения, ни смерти.

 

К концу ночи все сановники были обриты. Сунь У  кун вновь прочел заклинание, отозвал всех духов местности и отправил их восвояси, а сам встряхнулся и вернул на место шерстинки и ворсинки. Бритвы он соединил в одну, которая приняла свой настоящий вид, то есть стала опять железным посохом с золотыми обручами. Сунь У  кун уменьшил его до размеров иглы и засунул в ухо. Затем он снова превратился в муравья и пролез через дырочку обратно в ларь. Там он принял свой обычный облик и стал утешать своего наставника. Здесь мы пока и оставим их.

Вернемся во дворцовые покои. Прислужницы проснулись ни свет ни заря и принялись мыться и причесываться. Но оказалось, что ни у одной из них на голове нет волос. Безволосыми сделались также и дворцовые евнухи всех рангов. Все они толпой кинулись к царским опочивальням и стали играть на музыкальных инструментах, чтобы разбудить высочайших особ, проливая при этом горькие слезы, но не осмеливались обмолвиться ни единым словом. Прошло немного времени, и первой проснулась царица в третьей опочивальне, у которой на голове тоже не оказалось волос. Она поспешно передвинула светильник и с ужасом убедилась, что на царственном ложе, покрытый парчовым одеялом, сладко спал не монарх, а… монах со свежевыбритой головой. Царица не удержалась, заголосила и разбудила правителя. Он торопливо протер глаза и увидел, что царица наголо обрита.

–  Голубушка! Что с тобой случилось  

–  О повелитель мой! Но ведь и у тебя нет волос!

Правитель стал щупать голову и от страха чуть было не лишился чувств.

–  Что же это с нами случилось!  – воскликнул он.

Тем временем перед ним опустились на колени придворные служительницы, прислужницы гарема, любимицы правителя, евнухи всех рангов, у которых тоже были обриты головы.

–  О властитель!  – вопили они…  – Мы все сделались монахами!

Слезы заструились из глаз правителя.

–  Я думаю, что это мне наказание за загубленных монахов,  – нерешительно произнес он.  – Не смейте разглашать то, что произошло, а то еще гражданские и военные чины станут судачить и порицать нас. Пока что ступайте и приготовьте зал для утреннего приема.