俄文版红楼梦第一卷第七十章1.4

 Баоюй снова забросил учение и проводил время в праздности и забавах.

Весна была на исходе, и Ши Сянъюнь загрустила. Глядя однажды, как кружатся на ветру ивовые пушинки, она сочинила стихотворение на мотив «Мне словно снится»:

 

Пряжи шелковый пух

не исчез ли уже безвозвратно?[1]

Я отдернула штору –

и вижу туман ароматный[2].

Пуха мне бы щепотку

принести, чтоб на память осталась, –

Только вызвать боюсь

у кукушки и ласточки жалость[3].

Но весну попрошу:

Не спеши! Задержись у порога,

Пусть твой ласковый луч

мне посветит – хотя бы немного!..

 

Стихотворение ей понравилось, она переписала его и дала прочесть Баочай, а затем Дайюй.

– Замечательно! – прочитав стихотворение, воскликнула Дайюй. – И оригинально и интересно.

– Мы никогда еще не сочиняли стихов в жанре цы[4], – заметила Сянъюнь. – Почему бы на завтрашнем собрании нашего общества не написать хоть по одному стихотворению в этом жанре?

– Ты права, – с воодушевлением произнесла Дайюй.

– А может быть, воспользоваться хорошей погодой и собраться прямо сейчас? – предложила Сянъюнь.

– Не возражаю, – согласилась Дайюй.

Они распорядились приготовить фруктов и через служанок разослали приглашения всем членам общества.

Затем наклеили на стену листок, где написали тему для стихов: «Ивовые пушинки», а также наметили мотивы.

Вскоре все собрались, прочли написанное на листке, затем стихи Сянъюнь и стали наперебой выражать свое восхищение.

– Я не умею писать в жанре цы. Опять у меня какая‑нибудь ерунда получится, – предупредил Баоюй.

После жеребьевки Баочай зажгла благовонную свечу и все погрузились в задумчивость.

Первой закончила стихотворение Дайюй. За нею Баоцинь.

– У меня тоже готово, – заявила Баочай, – но давайте сначала прочтем ваши стихи, а уж потом – мои.

– Свеча сейчас догорит! – воскликнула Таньчунь. – А я написала только половину стихотворения… А ты? – обратилась она к Баоюю.

Баоюй кончил сочинять, остался недоволен и решил заново написать. Но не успел – свеча догорела.

– Баоюй снова проиграл, – с улыбкой заявила Ли Вань. – А как дела у Гостьи из‑под банана?

Таньчунь торопливо записала, что успела сочинить. Это была лишь половина стихотворения на мотив «Правитель Нанькэ»[5].

 

Не сдержать на ветках иве

эту шелковую прядь.

Эти шелковые нити

ни схватить, ни оборвать…

 

Разве мыслимо пушинку

вдруг не выронить из рук?

В жизни мы, как север с югом,

Отделимы друг от друга

неизбежностью разлук!

 

---

[1] Пряжи шелковый пух…  – Имеется в виду ивовый пух, а в подтексте – сомнение: «Неужели уже кончается весна?»

 

[2] Туман ароматный  – то есть летящий пух.

 

[3] Только вызвать боюсь // у кукушки и ласточки жалость…  – То есть, если даже «щепотку» пуха унести, весенние птицы проникнутся жалостью, ибо «пух» – это и есть весна.

 

[4] Стихи в жанре цы  – стихи на одну из многочисленных древних мелодий; получили распространение в эпоху Сун (X – XIII вв.).

 

[5] «Правитель Нанькэ»  – новелла танского писателя Ли Гунцзо, основанная на предании о том, как некий Фэнь Чуньюй увидел во сне, будто бы он попал в сказочное царство Хуайнаньго, женился на дочери царя и был назначен правителем области Нанькэ. Через некоторое время он потерпел поражение в войне с соседним государством и был изгнан царем. Тут он проснулся и увидел, что лежит под деревом хуай, с его южной стороны, возле муравейника. Впоследствии выражение «правитель Нанькэ» стало употребляться в смысле – фантастический сон.