红楼梦第十四回（一）

Цзя Лянь сопровождает гроб с телом Линь Жухая в Сучжоу;
Цзя Баоюя в пути представляют Бэйцзинскому вану

Когда Лай Шэн, главный управитель дворца Нинго, узнал, что Фэнцзе будет ра

споряжаться всеми делами, он собрал слуг и сказал им:
– Теперь ведать всеми делами у нас будет супруга господина Цзя Ляня из запад

ного дворца Жунго. Слушайтесь ее! Приходите пораньше, уходите попозже, усе

рдно трудитесь, пока она здесь, потом отдохнете. Смотрите же, не ударьте лицо

м в грязь! Она строга, нрава вспыльчивого, на нее не угодишь, а как рассердитс

я, никого не пощадит.
– Это мы знаем, – все согласились.
Лишь один из слуг возразил, усмехнувшись:
– На что же это будет похоже, если мы ей станем во всем потакать?
Тут как раз явилась жена Лай Вана с верительным знаком на получение бумаги

для прошений, молитв и извещений, а также с письменным требованием, где б

ыло точно указано, сколько нужно бумаги. Ей предложили сесть, налили чаю, а

людям приказали выдать бумагу. Бумагу Лай Ван донес до вторых ворот и там

передал жене.
Между тем Фэнцзе приказала Цаймин завести приходно расходную книгу, вызв

ала жену Лай Шэна, потребовала у нее поименный список прислуги и приказа

ла всем слугам на следующий день, в назначенное время, явиться к ней за указа

ниями. Подсчитав по списку число прислуги, она задала несколько вопросов ж

ене Лай Шэна, села в коляску и уехала.
Утром Фэнцзе снова приехала во дворец Нинго. Все слуги уже были в сборе, н

о не осмеливались войти и, стоя под окном, прислушивались, как Фэнцзе с же

ной Лай Шэна распределяют обязанности.
– Раз уж мне поручено это дело, – говорила Фэнцзе, – я буду вести его по своем

у, не считаясь с тем, нравится это вам или нет. При вашей госпоже вы можете д

елать все, что вздумается, а я не позволю. И не возражайте, что у вас во дворце

прежде было не так – теперь все будет, как я захочу. А кто нарушит мой приказ,

примерно накажу, невзирая ни на его положение, ни на его заслуги.
Она приказала Цаймин вызвать по очереди всех слуг и служанок, значившихся

в списке, а затем распорядилась:
– Двадцать слуг следует разделить на две смены, по десять человек в каждой; о

ни будут встречать гостей и родственников и подавать чай, прочие дела их не к

асаются. Еще двадцать слуг тоже надо разделить на две смены, чтобы подавали

чай и кушанья только своим господам. Сорок человек опять таки в две смены п

усть ставят перед гробом жертвенный рис и чай, возжигают благовония, подли

вают масло в светильники, развешивают занавеси и охраняют гроб, если же по

надобится – пусть выполняют роль плакальщиков. Четверо должны отвечать за

посуду в комнатах для чаепития, еще четверо – за кубки, чарки и обеденную по

суду. В случае даже самой незначительной пропажи из их жалованья будет сдел

ан соответствующий вычет. Восемь слуг будут следить за приемом даров и под

ношений. Восемь – ведать фонарями, свечами, жертвенной утварью и бумажн

ыми деньгами   – что необходимо, я выдам сразу, а затем распределю всех по м

естам. Двадцать человек будут поочередно нести ночное дежурство, присматри

вать за входами во дворец, следить, чтобы не гасли светильники, мести полы.

Остальных я разошлю по разным помещениям, за каждым закреплю определен

ное место, чтобы было с кого спросить, если пропадет какая нибудь вещь, начи

ная от столов, стульев и старинных украшений и кончая плевательницами и ме

телками для пыли. Жена Лай Шэна будет ежедневно всех проверять. Кто будет

замечен в пристрастии к азартным играм, пьянстве, дебошах или сквернослови

и – тех немедленно отправлять ко мне. Если жена Лай Шэна попробует что ниб

удь скрыть, а я дознаюсь – пусть пеняет на себя. Я не посмотрю ни на ее добро

е имя, ни на заслуги. Теперь каждый знает свои обязанности, за упущения буду

строго взыскивать. У служанки, которая находится неотлучно при мне, есть час

ы, и все дела, начиная от мелких и кончая серьезными, должны исполняться в

точно установленное время. У вас в господском доме тоже есть башенные часы

. Так вот: в половине шестого – перекличка, в девять – завтрак. Если что понад

обится, обращайтесь ко мне, но только в полдень. В семь часов вечера должны

гореть фонари, затем я произвожу проверку, и назначенные на ночное дежурст

во сдают мне ключи. Что и говорить, придется как следует потрудиться. Зато п

осле похорон господин щедро вас наградит.
Сказав так, Фэнцзе распорядилась выдать чай, масло для светильников, метелк

и из куриных перьев для сметания пыли, метелки для подметания полов и еще

многое другое; она велела принести скатерти, чехлы для стульев, матрацы для

сидения, циновки, плевательницы, подставки для ног и тщательно записала, ч

то кому выдано. Получив указания, каждый шел заниматься своим делом, не в

ыпрашивая работу полегче. А ведь раньше, случись дело потруднее, никого не

дозовешься. Теперь знали: пропадет что нибудь – будешь отвечать, на суматоху

не сошлешься, все равно накажут. Приемы гостей проходили спокойно, без всяк

ой путаницы. Никто не отлынивал от работы, кражи прекратились.
Фэнцзе держалась достойно, с удовольствием распоряжалась и отдавала прика

зания.
Госпожа Ю все еще болела, Цзя Чжэнь никак не мог прийти в себя от горя, и об

а они почти ничего не ели. Фэнцзе приносили горячие блюда и закуски во дво

рец Нинго из дома, хотя Цзя Чжэнь распорядился посылать ежедневно во флиг

ель, где поселилась Фэнцзе, отборнейшие яства и деликатесы, специально для

нее приготовленные.
Фэнцзе с усердием выполняла возложенные на нее обязанности, каждое утро с

обирала прислугу на перекличку и отдавала распоряжения. В своем флигеле Фэ

нцзе жила обособленно, с невестками и золовками из дворца Нинго не общала

сь, разве что по делу, и если они приходили, не встречала и не провожала их.
В пятый день пятой недели буддийские монахи приступили к обряду проводов

души, молили Яньцзюня  обуздать злых демонов, а Дицзан вана  – открыть зол

отой мост и с траурными флагами провести по нему душу покойницы. Даосски

е монахи, пав ниц, молились верховному божеству, обращались к трём высшим

мирам , взывали к Яшмовому владыке . Буддийские праведники возжигали бла

говония, насыщали огненные пасти демонов , каялись, совершая омовение. А в

это время двенадцать молодых буддийских монахинь, одетых в расшитые узора

ми одеяния и обутых в красные туфли, бормотали «Прими и введи» и еще друг

ие заклинания.