西游记俄文版第一章第十四节1.3

 Острая мордочка –

С виду как будто без щек,

Хитрые глазки,

А в них – золотой огонек…

Мох нависает

Над хрупкой его головой,

Уши обвиты

Целебною, дикой травой.

Вместо волос он травою порос,

В длинных усищах – песок,

А борода опускается вниз,

Словно осоки росток…

Глины кусок

В переносицу узкую врос,

Грязью дорожного

Туго закупорен нос…

С виду он был

И неистов, и жалок, и дик,

Руки не мыл он

И грязные ногти не стриг,

Сплошь бородавками

Пальцы его обросли,

К жесткой ладони

Приклеились комья земли…

Но излучали зрачки его глаз

Теплый и радостный свет,

Чистым и радостным стал голосок –

В нем добродушный привет.

Быстро и радостно заговорил, –

Что за приятная речь!

Только не в силах он двигаться был –

Ни приподняться, ни лечь…

Силою неба пять долгих веков

Скован Великий Мудрец.

Кончился срок – и страданьям его

Будет сегодня конец…

 

Охотник смело приблизился к обезьяне, вытащил траву из ее шерсти и, смахнув с подбородка песчинки, спросил:

– Что ты хочешь сказать 

– Тебе – ничего, – ответила обезьяна. – Позови сюда почтенного отца, я хочу его спросить кое о чем.

– О чем же ты хочешь спросить меня  – поинтересовался Сюань цзан.

– Не вас ли император великих Танов послал в Индию за священными книгами 

– Да, именно меня, – отвечал Сюань цзан. – А почему ты об этом спрашиваешь 

– Я – Великий Мудрец, равный небу, – промолвила обезьяна. – Пятьсот лет тому назад я обманул небо и учинил там дебош. За это Будда заточил меня в ящик. Недавно здесь побывала бодисатва Гуаньинь, посланная Буддой в Китай для того, чтобы отыскать человека, который отправился бы на Запад за священными книгами. Я обратился к ней с просьбой спасти меня, и она обещала мне сделать это, если я не буду впредь совершать злодеяний, буду следовать законам Будды и преданно охранять человека, отправившегося на Запад за священными книгами. С тех пор я дни и ночи с нетерпением жду вашего прихода в надежде, что вы освободите меня. Я буду охранять вас во время вашего пути и стану вашим верным учеником.

Сюань цзан, выслушав его, пришел в восторг.

– То, что у тебя такие благие намерения и ты решил стать последователем учения бодисатвы, очень хорошо. Беда лишь в том, что у меня нет с собой ни топора, ни долота, и я не знаю, как освободить тебя.

– Для этого не потребуется ни топора, ни долота, – отвечала обезьяна. – Достаточно вам только захотеть, и я буду свободен.

Я очень хочу помочь тебе, – промолвил Сюань цзан, – но как это сделать, не знаю.

– На вершине этой горы, – сказала тогда обезьяна, – есть печать с золотыми иероглифами, тиснутыми самим Буддой. Вам нужно только подняться на гору, снять печать, и я буду свободен.

Сюань цзан тут же попросил охотника проводить его на гору.

– Да ведь еще неизвестно, правда ли все это  – усомнился охотник.

– Это самая настоящая правда, и никакого обмана здесь нет, – громко крикнула обезьяна.

Тогда охотник, поддерживая Сюань цзана под руку, повел его на гору, а своим работникам приказал взять у Сюань цзана коня и следовать за ними. Им пришлось пробираться сквозь густую чащу. Цепляясь за заросли, они с большим трудом взобрались, наконец, на вершину. И здесь действительно увидели квадратную каменную плиту, излучающую золотое сияние, предвещающее счастье. На плите была надпись из золотых иероглифов:  Ом мани падме хум .

Приблизившись к плите, Сюань цзан опустился на колени и стал отбивать поклоны. Затем, повернувшись лицом к Западу, он произнес молитву:

– Твой почтительный ученик Сюань цзан, повинуясь указу, отправился за священными книгами. И если этой обезьяне действительно суждено быть моим учеником, пусть эта надпись отделится от плиты, волшебная обезьяна получит освобождение и будет сопровождать меня к священному месту Будды. Если же эта обезьяна не может быть моим учеником, не совершит ничего достойного и по прежнему останется непокорным чудовищем, тем самым опозорив звание ученика, тогда пусть эта надпись останется на месте.

И вот, когда он кончил молитву и, продолжая кланяться, подошел к плите и легонько дотронулся до надписи, подул ароматный ветерок, который отделил надпись от плиты и вознес ее в воздух. В тот же момент раздался голос: