西游记俄文版第三章第五十六节1.6

 До ушей Сунь У   куна донеслись последние слова старца, и он крикнул что было мочи:

–   Бог Грома мой внук, злой дух – якша – правнук, а дух с лошадиной мордой – праправнук.

От этих слов у старца душа ушла в пятки. Он побледнел и порывался войти в ворота, но Танский монах не отпускал его. Он пошел вместе со старцем, все время его успокаивая:

–   Благодетель ты наш, не бойся! Они просто невежи и не умеют разговаривать с людьми, как полагается.

Пока Танский монах уговаривал старца, из усадьбы вышла женщина, ведя за руку ребенка лет пяти. Обращаясь к старцу, она спросила:

–   Что это у тебя такой испуганный вид, дедушка   

–   Принеси нам чайку,   – попросил старец, не отвечая на ее вопрос.

Женщина оставила ребенка, вошла в дом и вскоре вынесла две чашечки чая.

Осушив чашечку, Танский монах повернулся к женщине, совершил поклон и произнес:

–   Я, бедный монах, по повелению Танского императора следую из восточных земель на Запад за священными книгами. И вот сейчас попал в ваши уважаемые края. Покорнейше прошу достопочтенного хозяина позволить переночевать у вас. Мои спутники – ученики с виду очень безобразны, вот они и напугали хозяина…

–   Неужели безобразный вид может так напугать      – насмешливо спросила женщина.   – Ну, а если доведется увидеть тигра или барса, что тогда будет   

–   То, что у них лица безобразны,   – это бы еще ничего,   – отвечал старец.   – Страшно, когда они начинают говорить. Не успел я сказать, что один из них походит на злого духа якшу, второй, на духа с лошадиной мордой, а третий, на бога Грома, как старший закричал:    Бог Грома мой внук, злой дух – якша – правнук, а тот, что с лошадиной мордой – мой праправнук!    Я так и обомлел от страха.

–   Что ты    Ведь это неправда!   – вмешался Танский монах.   – Тот, что походит на бога Грома – мой старший ученик и последователь по имени Сунь У   кун. Похожий на духа с лошадиной мордой – второй ученик по имени Чжу У   нэн, а похожий на злого духа якшу – третий ученик по имени Ша У   цзин. Они хоть и безобразны, но являются верными последователями учения Будды и буддийскими монахами шраманами. Они вовсе не злые дьяволы и не оборотни, чего же их бояться   !

Старец и женщина, услышав о том, что они имеют дело с настоящими буддийскими монахами, носящими соответствующие имена и сан шраманов, пришли в себя и совершенно успокоились.

–   Зовите их сюда! Зовите!   – обратились они к Танскому монаху.

Сюань   цзан вышел за ворота, позвал своих учеников и дал им такое наставление:

–   Вы до смерти напугали старика хозяина. И сейчас, когда предстанете перед ним, не смейте ему грубить. Пусть каждый из вас выкажет ему должное уважение.

Чжу Ба   цзе сразу же надулся:

–   Я ничуть не уступаю Сунь У   куну в образовании и воспитанности.

–   Если бы не твое рыло, огромные уши и безобразная морда,   – засмеялся Сунь У   кун,   – был бы ты герой хоть куда!

–   Да перестаньте же вы спорить,   – сказал Ша   сэн.   – Здесь не место хвалиться, а тем более ссориться. Давайте лучше войдем в усадьбу.

С этими словами все трое с поклажей и конем вошли в ворота и подошли к хижине, где их ожидали хозяева. После приветствий, их усадили. Хозяйка оказалась очень расторопной. Она увела с собой ребенка и велела приготовить горячую пищу. Вскоре подали монашескую трапезу. Наставник и его ученики с аппетитом поели. Стемнело. В хижине зажгли фонари и при свете их гости вели беседу.

–   Благодетель мой!   – обратился к хозяину Танский монах.   – Какую ты носишь фамилию   

–   Фамилия моя Ян,   – отвечал старец.

Затем Сюань   цзан спросил, сколько ему лет.

–   Мне исполнилось семьдесят четыре года,   – сказал старик.

–   Сколько же у тебя сыновей      – заинтересовался Сюань   цзан.   – Всего один,   – со вздохом отвечал старик,   – а ребеночек, которого вы видели,   – мой внучек.

–   Нельзя ли пригласить сюда твоего сына,   – спросил Танский монах,   – я хочу приветствовать его!

–   Этот негодяй недостоин того, чтобы его приветствовали,   – гневно произнес старик.   – Тяжелая мне выпала доля, не слушает он меня. Вот до сей поры его все нет дома.

–   Где же он изволит заниматься делами      – спросил Сюань   цзан.

Старик покачал головой и тяжело вздохнул:

–   Беда мне с ним! Если бы он занимался делами, это было бы счастье для меня! Но у этого мерзавца на уме одни лишь злодейства. Он забыл о семье, ведет беспутный образ жизни, затевает драки, грабит прохожих, занимается убийствами и поджогами, водит дружбу со всякими проходимцами. Вот и теперь ушел из дому пять дней тому назад и до сих пор не возвратился.

От этих слов у Танского монаха перехватило дыхание и отнялся язык. Он подумал:

   Уж не был ли его сынок одним из тех разбойников, которых убил Сунь У   кун       Ему стало не по себе, он приподнялся и произнес:

–   Я думаю, что ваш сын – прекрасный человек; разве мог у столь достопочтенных родителей вырасти непутевый и непокорный сын!

Сунь У   кун поднялся с места и подошел к старику:

–   Уважаемый!   – сказал он.   – Зачем тебе такой недостойный сын    Ведь он причиняет тебе и матери на старости лет столько огорчений, предается грабежам и распутству    Позволь мне разыскать его, привести сюда и забить до смерти.

–   Да я и сам хотел было передать его властям,   – отвечал старик,   – но что поделаешь    У меня он ведь единственный! И хоть непутевый, пусть все же остается при мне, будет кому похоронить меня.

–   Брат,   – сказали тут Ша   сэн и Чжу Ба цзе.   – Не суйся, куда не следует! Не нам судить. Зачем вмешиваться в их семейные дела    Лучше попросим у нашего благодетеля немного сена, устроим себе постель вон в том помещении и ляжем спать, а завтра пораньше снова отправимся в путь.

Старик велел Ша   сэну пройти на задний двор, взять вязанки две рисовой соломы и устроить постель.

За Ша   сэном пошли Сунь У   кун с конем, Чжу Ба   цзе с покла жей и Танский монах. Вскоре они улеглись спать, и мы пока оставим их.