西游记俄文版第三章第六十六节1.4

 –   Спят так же крепко, как и я, да еще с разинутым ртом, а у одного даже слюни потекли!

Тут Сунь У   кун не выдержал:

–   Это не слюни,   – сказал он.   – Я ему так дал посохом по голове, что у него изо рта бобовый сыр брызнул.

–   А разве бывает в голове бобовый сыр      – удивился Чжу Ба   цзе.

–   Ну, не сыр, а мозги!   – отвечал Сунь У   кун.

Услышав это, Чжу Ба   цзе поспешно побежал обратно.

–   Наставник!   – сказал он.   – Разбойники разбежались!

–   Вот и прекрасно!   – обрадовался Сюань   цзан.   – Отлично! Куда же они скрылись   

–   А я почем знаю    Когда бьют, то бегут куда глаза глядят.

–   Как же это ты узнал, что разбойники разбежались      – удивился Танский монах.

–   Очень просто, если их главарей побили, то куда им было деваться   

–   Как побили   

–   Очень просто,   – отвечал Чжу Ба   цзе,   – проделали у каждого в голове по две больших дырки!

–   Поскорее развяжи узел,   – приказал Танский монах,   – достань несколько монет и сбегай купи где   нибудь пластырь и мазь.

Чжу Ба   цзе стал смеяться.

–   До чего же ты наивен! Пластырь и мазь помогают только живым, а мертвых разве вылечишь   

–   Неужто он успел убить их      – испугался Сюань   цзан.

Он сразу же разволновался, что   то долго бормотал про себя, на все лады поносил обезьяну, а затем повернул коня и направился вместе с Чжу Ба   цзе и Ша   сэном к убитым разбойникам. Они лежали в луже крови под пригорком. Это зрелище было невыносимым для Танского монаха, и он приказал Чжу Ба   цзе:

–   Ну   ка, живей вырой яму своими граблями и закопай их, а я прочту над ними заупокойную молитву.

–   Наставник! Это несправедливо,   – обиделся Чжу Ба   цзе.   – Сунь У   кун убил, Сунь У   кун пусть и хоронит, а я тут причем    С какой стати я должен копать могилу   

Сунь У   кун, раздосадованный тем, что Танский монах обругал его, запальчиво прикрикнул на Чжу Ба   цзе:

–   Негодяй ты этакий! Ленивая тварь! Ну   ка, живей принимайся за дело! Не то я проедусь по тебе этим посохом!

Дурень испугался и поспешно стал рыть яму под пригорком.

Но оказалось, что на глубине трех чи залегал камень, и грабли со звоном отскакивали от него. Чжу Ба   цзе отбросил грабли и пустил в ход собственное рыло. Вскоре он докопался до рыхлой земли. Раз подденет рылом – два с половиной чи, другой раз – пять чи. Вскоре он закопал обоих мертвецов и насыпал холмик.

–   Сунь У   кун!   – позвал Танский монах.   – Отправляйся за свечами, чтобы я мог прочитать заупокойную молитву.

Сунь У   кун надулся:

–   Еще чего недоставало   ! В этих горах нет ни деревушки, ни лавчонки! Откуда я возьму жертвенные свечи    Здесь ни за какие деньги их не купишь!

–   Убирайся вон!   – не на шутку рассердился Танский монах.   – Негодная обезьяна! Я и без тебя обойдусь. Да послужит мне горсть пыли священным ладаном при молении!

Эти слова он произнес уже спешившись и загребая пыль руками перед свежим могильным холмом. Танский монах был мастером читать отходные молитвы. Вот послушайте:

–   Кланяюсь вам, отважные молодцы, и прошу выслушать меня. Я иду из восточных земель, из государства Тан. Мой император Тай   цзун повелел мне отправиться на Запад и достать там священные книги. Дорога привела меня в ваши края. Не знаю, из какой области, из какого округа и уезда вы пришли сюда и собрались здесь в шайку. Я добрыми словами увещевал вас и молил, но вы не послушались меня и, отвратившись от добра, задумали совершить зло. Однако Сунь У   кун поразил вас своим посохом. Тревожась, что тела ваши останутся непогребенными, я велел похоронить вас и насыпать над вами могильный холм. Вместо жертвенных свечей я ставлю перед вами ветви бамбука, и хотя они не дают огня, его заменит мое стремление услужить вам. Пусть эти камни заменят жертвы, которые мы должны были принести вам: в них нет вкуса, но они служат символом моей искренности и честности. Когда вы явитесь во дворец владыки подземного царства, принесете ему жалобу и он будет допытываться, кто виновник вашей смерти, знайте, что его зовут Сунь, а меня Чэнь. Мы с ним из разных мест и не связаны родством. Всякая обида имеет свой повод, всякий должник имеет своего заимодавца. Умоляю вас не обвинять в вашей смерти меня, бедного монаха, паломника за священными книгами!

–   Ну, наш наставник вышел сухим из воды,   – засмеялся Чжу Ба   цзе.   – Но ведь меня и Ша   сэна не было, когда Сунь У   кун расправился с разбойниками.

Услышав это, Танский монах снова взял щепоть земли и продолжал:

–   Добрые молодцы! Когда будете жаловаться, жалуйтесь на одного Суня, спутника моего. Да будут непричастны к этому злодейству ни Чжу Ба   цзе, ни монах Ша   сэн!

Великий Мудрец внимательно слушал молитву своего наставника, но под конец не удержался и стал хохотать:

–   Дорогой мой наставник!   – сказал он, наконец, сквозь смех,   – в тебе нет ни благодарности, ни справедливости! Вспомни сколько трудов я положил, сколько мучений перенес, и все ради того, чтобы ты мог спокойно следовать на Запад за священными книгами. А сейчас, только лишь потому, что я убил этих двух негодяев, ты подстрекаешь их души жаловаться на меня, старого Сунь У   куна! Да, я их убил, но ведь я сделал это ради твоего спасения! Сам посуди, я никогда не попал бы в эти края и не убил этих негодяев, если бы ты не отправился за священными книгами, а я не стал бы твоим верным учеником. Так давай лучше я сам прочту над ними молитву!

Он решительными шагами подошел к могиле, трижды ударил по ней своим посохом и закричал:

–   Слушайте меня, проклятые грабители! Вы изо всей силы били меня по голове. Первый раз вы нанесли мне восемь ударов, второй раз столько же. Боли я не почувствовал, зато рассердили вы меня не на шутку. Поэтому я и убил вас. Можете жаловаться на меня кому угодно. Я ничуть не боюсь. Это истинная правда. Меня знает сам Нефритовый император, небесный князь слушает мои советы, небесные духи, обитающие на двадцати восьми созвездиях, страшатся меня. При моем появлении трепещут властители девяти небесных светил. Передо мною становятся на колени духи – покровители городов. Великий дух – властитель священной Восточной горы1 и тот боится меня! Судьи смерти находились у меня в услужении. Моими учениками были духи Чаншэнь. Со мной ведут дружбу духи трех сфер, пяти чистилищ ада и десяти стран света. Идите, жалуйтесь кому угодно и куда угодно!

Танский монах от этих слов сильно встревожился.

–   Брат мой!   – взволнованно произнес он.   – Я читал свою молитву лишь потому, что хотел образумить тебя, пробудить в тебе любовь к живым существам и направить по пути добродетели. Как же это ты принял ее всерьез, а   

–   О мой наставник!   – огорченно отвечал Сунь У   кун,   – так шутить нельзя! Ну, а теперь нам надо поскорее найти пристанище на ночь.

Танский монах, досадуя в душе, взобрался на коня, и путники двинулись дальше.