西游记俄文版第三章第六十七节1.3

 Как положено, монах облачился,

Сутры толковать священные начал:

Поначалу речь повел о Кунцяо

А потом и к Фахуа обратился.

Благовонные возжег он куренья;

В руки взявши золотой колокольчик,

Все читал да причитал неустанно,

Надлежащего исполненный рвенья.

От его молений бес пробудился,

Исповедывавший ересь лихую;

Он услышал голос истинной веры

И, услышав его, встревожился и озлился.

Облака нагнал на наше селенье,

Вместе с буйными ветрами и градом,

И, представ перед бессильным монахом,

На него злодей напал в исступленье.

Завязался бой великий меж ними,

Похвалы и удивленья достойный;

Кулаками бьет монах злого беса,

Тот орудует когтями своими.

Долго доблестный монах продержался:

Голова его гола, что колено,

И противник за нее ухватиться

Был не в силах, как он там ни старался.

Все ж победа оказалась за бесом:

По макушке бритой стукнув монаха

Так, что череп, как арбуз, раскололся,

Бес закутался завесой из праха:

Как видение, в тумане исчез он.

 

Сунь У   кун рассмеялся:

–   Выходит, что он сам пострадал!

–   Пострадали мы, а он только поплатился жизнью,   – сказал старик.   – Нам пришлось покупать гроб и устраивать похороны, да еще ссужать деньгами его учеников, которые до сих пор не успокоились и всё грозятся подать на нас жалобу.

–   И больше вы ни к кому не обращались с просьбой изловить беса      – спросил Сунь У   кун.

–   В прошлом году опять звали одного даоса.

–   Как же он ловил беса   

–   А вот как.   – И старик снова начал говорить:

 

Надев златой убор и облаченье,

Достойный муж костяшками пощелкал,

Прочел магические изреченья

Над чистою водою втихомолку;

Исполнив надлежащие обряды,

Даос почтенный вызвал духа злого.

В покрове из тумана ледяного

Явился тот и стал доступен взгляду.

Тут начался меж ними бой жестокий,

Как листья в бурю, закружились оба,

И мгла, как ненасытная утроба,

Их поглотила во мгновенье ока.

Когда же непогода прекратилась,

Туман рассеялся над местом боя.

Мы все туда бегом бежать пустились,

Разыскивать несчастного героя.

Как курица, попавшая в похлебку,

На дне ручья лежал он без движенья,

Растерзанный, с разодранною глоткой,   –

Несчастный! Потерпел он пораженье!

 

–   Выходит, второй монах тоже пострадал,   – засмеялся Сунь У   кун.

–   Да он только отдал жизнь, и все,   – возразил старик,   – а нам опять пришлось раскошеливаться впустую.

–   Ничего, ничего!   – стал успокаивать старика Сунь У   кун.   – Я непременно изловлю этого дьявола.

–   Если ты в самом деле знаешь, как поймать беса, то я сейчас схожу за старейшинами нашего селения, и мы напишем бумагу: одолеешь его, мы заплатим тебе столько, сколько сам назначишь, ни на полгроша не обманем. Если же он тебя побьет, то пусть с нас никто не взыскивает, такова уж, видно, воля неба.

–   Ишь ты какой!   – сквозь смех проговорил Сунь У   кун.   – Видно, здорово тебя припугнули. Да мы ведь не такие люди. Приглашай скорей своих старейшин.

Старец очень обрадовался и тотчас велел слугам пригласить соседей слева и справа, старших и младших двоюродных братьев по отцу и матери, родных и друзей. Всего набралось восемь старцев, которые явились и представились монахам.

Речь зашла о поимке беса   оборотня. Все старцы пришли в восторг и стали спрашивать: кто же берется изловить беса   

Сунь У   кун скрестил руки на груди и, выступив вперед, сказал:

–   Это я, смиренный монах!

Старцы в страхе заговорили:

–   Ничего не выйдет! Тебе не справиться! Этот бес владеет множеством чар, да и сам он здоровенный. А ты, почтенный монах, такой тщедушный и маленький, что даже не заполнишь просвета между его зубами и клыками!

–   Уважаемые мои почтенные господа!   – смеясь, ответил Сунь У   кун.   – Плохо вы в людях разбираетесь. Я хоть и мал ростом, зато очень крепкий, как говорится,    вспоили меня водой от точильного камня, лучший из всех пяти жизненных духов играет во мне!   .

Старцам ничего другого не оставалось, как поверить, и они перешли к делу:

–   Сколько же ты возьмешь в награду за поимку беса, почтенный монах      – спросил самый старший.

–   Какая там еще награда!   – отвечал Сунь У   кун.   – В народе есть такая поговорка:    Кто о золоте говорит, у того пелена на глазах, кто о серебре говорит, тот круглый дурак, а кто о меди говорит, от того дурно пахнет!    Мы – добродетельные монахи и никаких денег нам не надо!.

–   Судя по твоим словам,   – сказали старцы,   – вы действительно весьма добродетельные монахи   аскеты. Но где это видано, чтобы даром трудились    Раз ты не хочешь денег, мы можем предложить тебе другое: все мы занимаемся рыболовством и земледелием и этим кормимся. Если ты в самом деле одолеешь беса и очистишь нашу землю, каждый из нас выделит в дар по два му самой лучшей полевой земли, таким образом наберется тысяча му, которые мы нарежем в одном месте. Вы с вашим наставником возведете там монастырь и будете предаваться созерцанию, что, пожалуй, лучше, нежели скитаться по свету, подобно облакам.

–   Об этом и говорить нечего!   – рассмеялся Сунь У   кун.   – Допустим, что мы возьмем вашу землю, значит, надо будет обзаводиться хозяйством, держать коней и слуг, платить налоги, поставлять фураж, поздно ложиться, рано вставать. Этим пред – ложением вы просто без ножа нас режете.