- Потом обогнал меня другой всадник на красном коне, сам красный и весь в красном одет; это кто такой?
- Это мое солнышко красное! - отвечала баба-яга.
- А что значит черный всадник, который обогнал меня у самых твоих ворот, бабушка?
- Это ночь моя темная - всё мои слуги верные! Василиса вспомнила о трех парах рук и молчала.
- Что ж ты еще не спрашиваешь? - молвила баба-яга.
- Будет с меня и этого; сама ж ты, бабушка, сказала, что много узнаешь - состаришься.
- Хорошо, - сказала баба-яга, - что ты спрашиваешь только о том, что видала за двором, а не во дворе! Я не люблю, чтоб у меня сор из избы выносили, и слишком любопытных ем! Теперь я тебя спрошу: как успеваешь ты исполнять работу, которую я задаю тебе?
- Мне помогает благословение моей матери, - отвечала Василиса.
- Так вот что! Убирайся же ты от меня, благословенная дочка! Не нужно мне благословенных.
Вытащила она Василису из горницы и вытолкала за ворота, сняла с забора один череп с горящими глазами и, наткнув на палку, отдала ей и сказала:
- Вот тебе огонь для мачехиных дочек, возьми его; они ведь за этим тебя сюда и прислали.
Бегом пустилась Василиса при свете черепа, который погас только с наступлением утра, и наконец к вечеру другого дня добралась до своего дома. Подходя к воротам, она хотела было бросить череп: “Верно, дома, - думает себе, - уж больше в огне не нуждаются”. Но вдруг послышался глухой голос из черепа:
- Не бросай меня, неси к мачехе!