видел: все были в пижамах, и торжество растянулось на целую ночь. И сколько же радости

эта ночь принесла ему! Гермиона встретила его с восторженным криком: «Ты победил,

Гарри!», Джастин выскочил из-за стола, долго тряс его руку, бесконечно извиняясь за свои

подозрения, а в половине четвёртого внезапно появился Хагрид и с таким жаром хлопнул

Гарри и Рона по плечам, что те ткнулись носом в тарелки. Вслед за этим профессор

МакГонагалл сообщила, что по случаю столь отрадных событий дирекция сочла возможным

отменить экзамены («Как жаль!» — огорчилась Гермиона), и прибавила, что четыре сотни

баллов, полученные Гарри и Роном, обеспечили Гриффиндору Кубок школы ещё на один

год. А тут ещё Дамблдор объявил, что, к сожалению, профессор Локонс не будет больше

преподавать защиту от тёмных сил, он потерял память и едет лечиться — ликование

школьников разделили и несколько профессоров.

— Вот жалость, — проворчал Рон, уплетая пончик с джемом. — Он только-только начал

мне нравиться…

Гарри никогда в жизни не был так счастлив.

* * *

В жарком солнечном мареве промелькнул остаток летнего семестра. Хогвартс вернулся к

своим обычным будням — правда, с небольшими изменениями. Отменили занятия по

защите («У кого, у кого, а у нас практики по защите было навалом», — утешал Рон

огорчённую Гермиону), исключили из Попечительского совета Люциуса Малфоя. Драко

перестал разгуливать по школе с таким видом, будто весь Хогвартс — его вотчина. Вид у

него теперь всегда был обиженный и угрюмый. Зато Джинни, напротив, сияла от счастья.

Быстро, слишком быстро наступило время отъезда. И наши друзья — Гарри, Рон,

Гермиона, Фред, Джордж и Джинни — заняли купе в экспрессе Хогвартс — Лондон. До

начала каникул остались считанные часы — ученикам пока ещё можно колдовать, и вся

компания самозабвенно отдалась любимому занятию. Играли в исчезающие карты, пускали

последние оставшиеся у близнецов хлопушки и обезоруживали друг друга с помощью

заклинаний. У Гарри это получалось мастерски.

Почти у самого вокзала Кингс-Кросс Гарри вдруг кое-что вспомнил:

— Джинни, а помнишь, ты видела: Перси делал что-то такое, чего потом очень стеснялся

и просил тебя никому не рассказывать? Что это было?

— Конечно, помню. — Джинни хихикнула. — У Перси завелась подружка.

Фред, вставший за книгами, уронил целую связку — прямо на голову Джорджу.

— Что-что?

— Староста Когтеврана, Пенелопа Кристал, — объяснила Джинни. — Это ей он писал

письма всё прошлое лето. В школе они встречались тайком. Я как-то вбежала в пустой

класс, а они там целуются. Потому он и был не в себе, когда на неё… ну… понимаете…

когда на неё напали. Вы ведь не будете его дразнить, не будете? — спросила она с тревогой.

— Я? И не подумаю! — просиял Фред.

— Конечно, не будем, — поперхнулся Джордж.

Экспресс замедлил ход и остановился.

Гарри достал перо, кусочек пергамента и повернулся к Рону с Гермионой.

— Это номер телефона Дурслей, — сказал он Рону, дважды наскоро написал номер,

пополам разорвал пергамент и вручил друзьям половинки. — Прошлым летом я объяснил

твоему отцу, как пользоваться телефоном, он научит тебя. Позвоните мне: два месяца

говорить только с Дадли — я этого не вынесу!

— А ты расскажи дяде с тётей, какое геройство ты совершил, — сказала Гермиона, когда

они окунулись в людскую толчею перед заколдованным барьером, — и они будут тобой

гордиться.

— Гордиться? Они знаешь как расстроятся! Столько раз дорогой племянник был на

волосок от гибели и уцелел! Боюсь, как бы они от злости не умерли!

И друзья, на этот раз без помех, прошли все вместе сквозь барьер, разделяющий два

мира: маглов и магов.