画眉嘴国王俄文版

 У одного короля была дочь, которая прославилась на весь свет своей красотой. И правда, хороша она была выше всякой меры, но зато и высокомерна, как никто. Никого из женихов не считала она достойным своей руки. Кто ни сватался к ней, все получали отказ да еще какое-нибудь злое словечко или насмешливое прозвище в придачу. Старый король все прощал своей единственной дочке, но под конец даже ему надоели ее прихоти и причуды.

 

Он велел устроить пышное празднество и созвать из дальних краев и соседних городов всех молодых людей, еще не потерявших надежду понравиться королевне и добиться ее благосклонности.

 

Съехалось немало женихов. Их построили в ряд, одного за другим, по старшинству рода и величине дохода. Сначала стояли короли и наследные принцы, потом — герцоги, потом — князья, графы, бароны и, наконец, простые дворяне.

 

После этого королевну повели вдоль ряда, чтобы она могла поглядеть на женихов и выбрать себе в мужья того, кто больше всех придется по сердцу.

 

Но и на этот раз никто не приглянулся королевне.

 

Один жених показался ей слишком толстым.

 

— Пивная бочка! — сказала она.

 

Другой — долговязым и долгоносым, как журавль на болоте.

 

— Журавлины долги ноги не найдут пути-дороги.

 

Третий ростом не вышел.

 

— От земли не видать — боюсь растоптать!

 

Четвертого она нашла слишком бледным.

 

— Белый как смерть, тощий как жердь!

 

Пятого — слишком румяным.

 

— Краснокожий, на рака похожий!..

 

Шестого — недостаточно стройным.

 

— Свежее дерево — за печкой сушено. Было сырое, стало сухое, было прямое, стало кривое!

 

Словом, всем досталось на орехи.

 

Но почему-то хуже всех пришлось молодому королю, который занимал в ряду женихов чуть ли не самое почетное место.

 

Уж в нем-то, кажется, не было ничего смешного. Всякой девушке пришелся бы он по вкусу, только не нашей королевне. Она, видите ли, разглядела, что бородка у него острее, чем следует, и слишком выдается вперед. И этого было довольно, чтобы потешаться над ним вовсю.

 

 

 

— Ах! — воскликнула она и засмеялась. — Посмотрите! Посмотрите! У него борода, словно клюв у дрозда. Король Дроздобород! Король Дроздобород!

 

А так как на свете немало охотников посмеяться над соседом, то словцо это тут же подхватили, и никто с той поры не называл иначе молодого короля, как король Дроздобород.

 

Но всякой потехе приходит конец.

 

Когда старый король, отец прекрасной королевны, увидел, что дочка его вовсе и не думает выбирать себе жениха, а только зря потешается над людьми, явившимися по его приглашению, он сильно разгневался и поклялся своей головой и короной, что выдаст ее замуж за первого попавшегося нищего, который постучится у ворот.

 

Прошло два дня. И вот под окнами дворца задребезжали струны, и какой-то бродячий музыкант затянул свою песенку. Пение стоило музыки, да и песня была из тех, что поются не ради веселья, а только для того, чтобы разжалобить слушателей и выпросить у них несколько грошей или кусок хлеба.

 

Но король прислушался и послал за музыкантом своих слуг.

 

— Впустите-ка его. Пусть войдет сюда! — сказал он.

 

Грязный, оборванный нищий робко вошел во дворец и пропел перед королем и королевной все, что знал и помнил. А потом низко поклонился и попросил милостиво наградить его не столько за умение, сколько за старание.

 

Король сказал:

 

— Какова работа, такова и плата. Мне так понравилось твое пение, братец, что я решил выдать за тебя замуж родную дочь.

 

Услышав эти слова, королевна в ужасе упала перед отцом на колени, но король даже не поглядел на нее.

 

— Ничего не поделаешь! — сказал он. — Я поклялся своей головой и короной, что отдам тебя за первого попавшегося нищего, и я сдержу свою клятву!

 

Сколько ни плакала королевна, сколько ни молила — все было напрасно. Ее тут же обвенчали с нищим музыкантом.

 

А после венчания король сказал:

 

— Не пристало жене нищего жить в королевском дворце. Можешь отправляться со своим мужем на все четыре стороны.

 

Нищий музыкант, не говоря ни слова, взял за руку молодую жену и вывел за ворота. Первый раз в жизни королевна пешком вышла из отцовского дворца.

 

Опустив голову, не глядя по сторонам, шла она вслед за своим мужем по каменистой пыльной дороге.

 

Долго брели они так по равнинам и холмам, по дорогам, дорожкам и тропинкам. И наконец тропинка вывела их в сень густого леса.

 

Они сели отдохнуть под старым дубом, и королевна спросила, невольно залюбовавшись тенистыми деревьями:

 

— Чей это лес закрыл небесный свод?

 

— Владеет им король Дроздобород.

 

А если б ты была его женой — то был бы твой.

 

Королевна задумалась, а потом вздохнула и прошептала:

 

— Ах, кабы мне дана была свобода,

Я стала бы женой Дроздоборода!

 

Музыкант искоса поглядел на нее, но ничего не сказал.

 

Они пошли дальше.

 

И вот перед ними — полноводная река, а вдоль берега стелется свежий, сочный луг.

 

Королевна опять спросила:

 

— Чей это луг над гладью синих вод?

 

— Владеет им король Дроздобород. А если б ты была его женой — то был бы твой.

 

— Ах, — сказала королевна, глотая слезы. — Будь мне возвращена моя свобода,

Я стала бы женой Дроздоборода!

 

 

 

Музыкант нахмурился, покачал головой, но и тут ничего не сказал ей. И они опять пошли дальше.

 

Когда солнце стало опускаться за холмами, королевна и нищий музыкант подошли к стенам большого богатого города. Над золотыми тяжелыми воротами возвышалась круглая башня.

 

Королевна спросила:

 

— Чей это город с башней у ворот?

 

— Владеет им король Дроздобород. А если б ты была его женой — То был бы твой!

 

Тут королевна не выдержала. Она горько заплакала и воскликнула, заламывая руки:

 

— Вернись ко мне опять моя свобода

— Я стала бы женой Дроздоборода!..

 

Музыкант рассердился.

 

— Слушай-ка, голубушка! — сказал он.— Не больно-то мне по вкусу, что ты на каждом слове поминаешь другого и жалеешь, что не пошла за него замуж. А я-то, что же, недостаточно хорош для тебя?

 

Королевна притихла. Не обменявшись ни одним словом, они прошли через весь город и остановились на самой окраине, около маленького, вросшего в землю домика. Сердце дрогнуло в груди у королевны. Она поглядела на домик, на мужа и робко спросила:

 

— Чей это домик, старый и кривой?

 

— Он мой и твой! — ответил с гордостью музыкант и отворил покосившуюся дверь. — Здесь мы с тобою будем жить. Входи!

 

Ей пришлось наклониться, чтобы, переступая через порог, не удариться головой о низкую притолоку.

 

— А где же слуги? — спросила королевна, поглядев по сторонам.

 

— Какие там слуги! — ответил нищий. — Что понадобится, сделаешь сама. Вот разведи-ка огонек, поставь воду да приготовь мне чего-нибудь поесть. Я изрядно устал.

 

Но королевна не имела ни малейшего понятия о том, как разводят огонь и стряпают, и музыканту пришлось самому приложить ко всему руки, чтобы дело кое-как пошло на лад.

 

Наконец скудный ужин поспел. Они поели и легли отдохнуть.

 

А на другой день нищий ни свет ни заря поднял с постели бедную королевну:

 

— Вставай, хозяюшка, некогда нажиться! Никто за тебя работать не станет!

 

Так прожили они дня два, ни шатко ни вялко, и мало-помалу все припасы бедного музыканта подошли к концу.

 

— Ну, жена, — сказал он, — хорошенького понемножку. Это безделье не доведет нас до добра. Мы с тобой только проедаемся, а зарабатывать ничего не зарабатываем. Начни-ка ты хоть корзинки плести, что ли... Прибыль от этого небольшая, да зато и труд не велик.

 

Он пошел в лес, нарезал ивняку и принес домой целую вязанку.

 

Королевна принялась плести корзины, но жесткие прутья не слушались ее. Они не хотели ни сгибаться, ни переплетаться и только исцарапали да покололи ее белые ручки.

 

— Так! — сказал муж, поглядев на ее работу. — Вижу, что это дело не для таких белоручек, как ты. Садись-ка лучше прясть. Авось хоть на это у тебя, хватит ума да уменья.

 

Она села за прялку, но грубая нитка врезалась в нежные пальцы, и кровь капала с них так же часто, как слезы из ее глаз.

 

— Чистое наказание с тобой! — сказал муж. — Ну посуди сама — на что ты годишься! Попробовать, что ли, торговать горшками да всякими там глиняными чашками-плошками? Будешь сидеть на рынке, моргать глазами и получать денежки.

 

"Ax, — подумала королевна, — что, если кто-нибудь из нашего королевства приедет в этот город, придет на площадь и увидит, что я сижу на рынке и торгую горшками! Как же будут смеяться надо мной!"

 

Но делать было нечего. Либо помирай с голоду, либо соглашайся на все. И королевна согласилась.

 

Сначала торговля пошла славно. Люди нарасхват брали горшки у прекрасной торговки и платили ей, не торгуясь, все, что она ни запрашивала. Мало того, иные давали ей деньги да еще в придачу только что купленные горшки.

 

Так жили они до тех пор, пока все чашки и плошки до последней не были распроданы. А потом муж снова закупил целый воз глиняной посуды. Королевна уселась на рыночной площади, возле дороги, расставила вокруг свой товар и приготовилась торговать.

 

Как вдруг, откуда ни возьмись, какой-то пьяный гусар на горячем коне вихрем вылетел из-за угла и пронесся прямо по горшкам, оставив за собою облако пыли да груду битых черепков.

 

Королевна залилась слезами.

 

— Ах, как мне достанется! — в страхе приговаривала она, перебирая остатки растоптанной посуды. — Ах, что теперь скажет мой муж!

 

Она побежала домой и, плача, рассказала ему о своем несчастье.

 

— Да кто же садится с глиняной посудой на рынке с краю, у проезжей дороги! — сказал муж. — Ну ладно! Полно реветь! Я отлично вижу, что ты не годишься ни для какой порядочной работы. Нынче я был в королевском замке и спросил там на кухне, не нужна ли им судомойка. Говорят — нужна. Собирайся-ка! Я отведу тебя в замок и пристрою к месту. Будешь, по крайней мере, сыта.

 

Так прекрасная королевна стала судомойкой. Она была теперь на посылках у повара и делала самую черную работу. В глубокие карманы своего большого фартука она засунула по горшочку и складывала туда остатки кушаний, достававшиеся на ее долю. А вечером уносила эти горшочки домой, чтобы поужинать после работы.

 

В то самое время, когда королевна-судомойка чистила на кухне закопченные котлы и выгребала из очага золу, во дворце готовились отпраздновать большое событие — свадьбу молодого короля.

 

Настал наконец и торжественный день.

 

Окончив работу, королевна тихонько пробралась из кухни наверх и притаилась за дверью парадной залы, чтобы хоть издали полюбоваться на королевский праздник.

 

И вот зажглись тысячи свечей. Огни заиграли на золоте, серебре и драгоценных камнях, и гости — один нарядней другого — стали входить в королевские покои.Королевна смотрела на них из своего угла, и чем дольше она смотрела, тем тяжелее становилось у нее на сердце.

 

"Я считала когда-то, что я лучше всех на свете, что я первая из первых, — думала она. — И вот теперь я — последняя из последних..."

 

Мимо нее вереницей проходили слуги, неся на вытянутых руках огромные блюда с дорогими кушаньями. А возвращаясь назад, то один, то другой бросал ей какой-нибудь оставшийся кусок — корку от пирога, крылышко птицы или рыбий хвост, и она ловила все эти хвосты, крылышки и корочки, чтобы припрятать их в свои горшочки, а потом унести домой.

 

Вдруг из залы вышел сам молодой король — весь в шелку и бархате, с золотой цепью на шее.

 

Увидев за дверью молодую, красивую женщину, он схватил ее за руку и потащил танцевать. Но она отбивалась от него изо всех сил, отворачивая голову и пряча глаза. Королевна так боялась, что он узнает ее! Ведь это был король Дроздобород — тот самый король Дроздобород, которого еще совсем недавно она высмеяла неизвестно за что и прогнала с позором.

 

Но не так-то легко было вырваться из его крепких рук.

 

Король Дроздобород вывел королевну-судомойку на самую середину залы и пустился с ней в пляс.

 

И тут завязка ее фартука лопнула. Горшочки вывалились из карманов, ударились об пол и разлетелись на мелкие черепки. Брызнули во все стороны и первое и второе, и суп и жаркое, и косточки и корочки.

 

Казалось, стены королевского замка рухнут от смеха. Смеялись знатные гости, прибывшие на праздник, смеялись придворные дамы и кавалеры, смеялись юные пажи и седые советники, хохотали и слуги, сгибаясь в три погибели и хватаясь за бока.

 

Одной королевне было не до смеха.

 

От стыда и унижения она готова была провалиться сквозь землю.

 

Закрыв лицо руками, выбежала она из залы и опрометью бросилась вниз по лестнице.

 

Но кто-то догнал ее, схватил за плечи и повернул к себе.

 

Королевна подняла голову, взглянула и увидела, что это опять был он — король Дроздобород!

 

Он ласково сказал ей:

 

— Не бойся! Разве ты не узнаешь меня? Ведь я тот самый бедный музыкант, который был с тобой в маленьком покосившемся домике на окраине города. И я тот самый гусар, который растоптал твои горшки на базаре. И тот осмеянный жених, которого ты обидела ни за что ни про что. Из любви к тебе я сменил мантию на нищенские лохмотья и провел тебя дорогой унижений, чтобы ты поняла, как горько человеку быть обиженным и осмеянным, чтобы сердце твое смягчилось и стало так же прекрасно, как и лицо.

 

Королевна горько заплакала.

 

— Ax, я так виновата, так виновата, что недостойна быть твоей женой... — прошептала она.

 

Но король не дал ей договорить.

 

— Полно! Все дурное осталось позади, — сказал он. — Давай же праздновать нашу свадьбу!

 

Придворные дамы нарядили молодую королевну в платье, расшитое алмазами и жемчугами, и повели в самую большую и великолепную залу дворца, где ее ждали знатные гости и среди них — старый король, ее отец.

 

Все поздравляли молодых и без конца желали им счастья и согласия.

 

Тут-то и началось настоящее веселье. Жаль только, нас с тобой там не было...