静静的顿河俄语版第一部第二节（14.4）

В последние дни он часто просиживал у Григория, в его половине людской. Аксинья чисто выбелила замшевшую в грязи комнату, отмыла наличники окон, выскребла битым кирпичом полы. Бабьим уютом пахнуло в пустой веселой комнатке. Из подземки дышало жаром. Сотник, накинув синего сукна, романовский полушубок, шел в людскую. Выбирал такое время, когда Григорий был занят с лошадьми. Приходил сначала на кухню, шутил с Лукерьей и, повернувшись, шел в другую половину. Садился у подземки на табуретке, остро сутулил спину, глядел на Аксинью бесстыдным улыбчивым взглядом. Аксинья терялась в его присутствии, дрожали в пальцах спицы, набиравшие петли чулка.

- Как живешь, Аксиньюшка? - спрашивал сотник, наводняя комнатушку синим папиросным дымом.

- Благодарствую.

Аксинья поднимала глаза и, встречаясь с прозрачным взглядом сотника, молчаливо говорившим о его желании, вспыхивала румянцем. Ей было досадно и неприятно глядеть в оголенные светлые глаза Евгения Николаевича. Она невпопад отвечала на разные пустяковые вопросы, норовила поскорее уйти.

- Пойду. Надо уткам зерна всыпать.

- Посиди. Успеешь, - улыбался сотник и дрожал ногами в плотно обтягивающих рейтузах.

Он подолгу расспрашивал Аксинью про ее прежнее житье, играл низкими нотками такого же, как и у отца, голоса, похабничал светлыми, как родниковая вода, глазами.

Управившись, Григорий приходил в людскую. Сотник гасил в глазах недавние огни, угощал его папиросой, уходил.

- Чего он сидел? - глухо, не глядя на Аксинью, спрашивал Григорий.

- А я почем знаю? - Аксинья, вспоминая взгляд сотника, деланно смеялась. - Пришел, сел вот туточка, гля-ка, Гришенька, вот так-то, - она показывала, как сидел сотник, похоже горбатила спину, - и сидит и сидит, ажник тошно, а коленка вострая-превострая.

- Примолвила, что ль, его? - Григорий зло щурился.

- Нужен он мне!

- То-то гляди, а то я его в одночась спихну с крыльца.

Аксинья, улыбаясь, глядела на Григория и не могла понять, серьезно он говорит или шутит.