静静的顿河俄语版第四部第七节（12.5）

 Знал Пантелей Прокофьевич, что не будет за быками хозяйского догляда, но делать было нечего, - снарядил в поездку старшую сноху. Снарядить-то снарядил, да и прожил всю неделю в великой тревоге и душевном беспокойстве. "Луснули мои бычки!" - не раз думал он, просыпаясь среди ночи, тяжело вздыхая.

Дарья приехала на одиннадцатые сутки утром. Пантелей Прокофьевич только что вернулся с поля. Он косил в супряге с Аникушкиной женой и, оставив ее и Дуняшку в степи, приехал в хутор за водой и харчами. Старики и Наталья завтракали, когда мимо окон - со знакомым перестуком - загремели колеса брички. Наталья проворно подбежала к окну, увидела закутанную по самые глаза Дарью, вводившую усталых, исхудавших быков.

- Она, что ли? - спросил старик, давясь непрожеванным куском.

- Дарья!

- Не чаял и увидать быков! Ну, слава тебе господи! Хлюстанка проклятая! Насилу-то прибилась к базу... - забормотал старик, крестясь и сыто рыгая.

Разналыгав быков, Дарья вошла в кухню, положила у порога вчетверо сложенное рядно, поздоровалась с домашними.

- А то чего ж, милая моя! Ты бы ишо неделю ездила! - с сердцем сказал Пантелей Прокофьевич, исподлобья глянув на Дарью и не отвечая на приветствие.

- Ехали бы сами! - огрызнулась та, снимая с головы пропыленный платок.

- Чего ж так долго ездила? - вступила в разговор Ильинична, чтобы сгладить неприязненность встречи.

- Не пускали, того и долго.

Пантелей Прокофьевич недоверчиво покачал головой, спросил:

- Христонину бабу с перевалочного пустили, а тебя нет?

- А меня не пустили! - Дарья зло сверкнула глазами, добавила: - Ежли не верите - поезжайте спросите у начальника, какой обоз сопровождал.

- Справляться о тебе мне незачем, но уж в другой раз посиди дома. Тебя только за смертью посылать.

- Загрозили вы мне! Ох, загрозили! Да я и сама не поеду! Посылать будете, и не поеду!

- Быки-то здоровые? - уже мирнее спросил старик.

- Здоровые. Ничего вашим быкам не поделалось... - Дарья отвечала нехотя и была мрачнее ночи.

"Разлучилась в дороге с каким-нибудь милым, через это и злая", подумала Наталья.

Она всегда относилась к Дарье и ее нечистоплотным любовным увлечениям с чувством сожаления и брезгливости.

После завтрака Пантелей Прокофьевич собрался ехать, но тут пришел хуторской атаман.

- Сказал бы - в час добрый, да погоди, Пантелей Прокофьевич, не выезжай.

- Уж не сызнова ли за подводой прибег? - с деланным смирением спросил старик, а у самого от ярости даже дух захватило.

- Нет, тут другая музыка. Нынче приезжает к нам сам командующий всей Донской армией, сам генерал Сидорин. Понял? Зараз получил с нарочным бумажку от станичного атамана, приказывает стариков и баб всех до одного собрать на сходку.

- Да они в уме? - вскочил Пантелей Прокофьевич. - Да кто же это в такую горячую пору сходки устраивает? А сена мне на зиму припасет твой генерал Сидорин?

- Он одинаково и твой такой же, как и мой, - спокойно ответил атаман. Мне что приказано, то и делаю. Распрягай! Надо хлебом-солью встречать. Гутарют, промежду прочим, будто с ним союзниковы генералы едут.