西游记俄文版第四章第八十节1.2

 –  Я, старый Сунь У  кун,  – продолжал Царь обезьян,  – пятьсот лет назад учинил великое буйство в небесных чертогах, на чудесном облаке долетал до конца земли, побывал на краю неба, собрал вокруг себя целую толпу оборотней и провозгласил себя Великим Мудрецом, равным небу, покорял драконов и укрощал тигров, вычеркнул себя из книги смерти. Я, старый Сунь У  кун, носил трехъярусную золотую корону, надевал золотую кольчугу и латы, в руках держал посох с золотыми обручами, на ногах носил башмаки, шагающие по облакам! У меня в услу жении находилось сорок семь тысяч покорных мне духов  оборотней, которые величали меня:   Отец наш, Великий Мудрец  . Но теперь я превратился в человека, избавился от небесной кары и стал твоим покорным слугой и учеником. Это благовещее сияние вокруг твоей головы, чудесный мой наставник, говорит о том, что тебя ждут многие блага по возвращении в восточные земли, стало быть и мне, старому Сунь У  куну, безусловно выпадет счастье получить истинное перерождение.

Пока Сунь У  кун рассуждал так с самим собою, с южной стороны неба, из  за леса, вдруг показался черный дым, который стал быстро подниматься вверх.

Сунь У  кун вздрогнул.

–  В клубах этого дыма,  – проговорил он,  – несомненно, кроется злой дух. Не может быть, чтобы от Чжу Ба  цзе и Ша  сэна могло исходить нечто подобное…

Пока Сунь У  кун думал да гадал, откуда мог взяться черный дым, Танский монах сидел в лесу, погрузившись в глубокое созерцание своей внутренней природы, и напевал сутру о великомудром брамине, впавшем в нирвану. Вдруг раздался жалобный крик:   Спасите! Спасите!   Танский монах сильно встревожился.

–  Да восторжествует благо!  – воскликнул он.  – Кто может взывать о помощи в этой глухой лесной чаще   Может, волк задрал кого  нибудь или тигры и барсы напугали   Надо пойти посмотреть!

С этими словами он встал с места и пошел на крик. Он миновал тысячелетние кипарисы и в десятки раз более старые сосны, перелез через густые поросли разных вьющихся растений и, наконец, очутился рядом с несчастным существом. Он увидел женщину: верхняя часть ее тела была привязана лианами к стволу огромного дерева, а нижняя часть закопана в землю. Танский монах замер на месте и обратился к женщине с вопросом:

–  О добрая женщина! Скажи мне, за что тебя привязали к дереву  

Танский монах своими плотскими очами не мог распознать в женщине злого духа. Между тем в ответ на участливое обращение женщина залилась слезами. Ее румяное личико, по которому катились слезы, было настолько прелестным, что рыбы в смущении скрывались на дно, а гуси садились на землю. Глаза ее, полные скорби, были настолько прекрасны, что луна от стыда за свое безобразие укрылась бы за облака, а цветы в смущении опустили бы головки.

Танский монах не решился приблизиться к ней и, стоя на месте, продолжал расспрашивать:

–  О добрая женщина! Какое же ты совершила преступление   Скажи мне, бедному монаху. Может быть, я смогу помочь тебе  

Тут оборотень стал морочить Танского монаха хитрыми речами и выдумками.

–  О наставник!  – воскликнула женщина.  – Мои родители живут в стране Нищих браминов, в двухстах ли отсюда. Они добрые, хорошие люди, всегда жили в согласии друг с другом, а также со всеми родными и друзьями. Но случилось так, что в этом году, в день поминовения усопших, они пригласили всех родных, а также всех домочадцев, и старых и малых, на родовое кладбище, чтобы привести в порядок могилы предков. Кто в паланкине, кто верхом прибыл за город на кладбище. Но как только мы начали обряд жертвоприношения и стали жечь фигурки коней из бумаги, раздались удары в гонги и барабаны, а затем на нас набросилась шайка грабителей с ножами и дубинами. Они грозили убить нас. Мои родители и наши родственники, спасая жизнь, бросились бежать. Я же от страха не могла даже пошевельнуться и лежала на земле без движения. Грабители схватили меня и уволокли в горы. Их старший главарь хотел сделать меня своей женой, но я полюбилась и второму главарю, и третьему, и четвертому, да и многим другим. Они стали ссориться между собой, никак не могли сговориться и потому решили привязать меня к этому большому дереву, а сами куда  то скрылись. Пять дней и пять ночей я терплю эти невыносимые муки. Мне казалось, что смерть уже совсем близко. Не знаю, кто из моих предков и в каком поколении совершил добродетельный поступок, но, видимо, само небо послало мне тебя. Умоляю, прояви милосердие, спаси меня. До конца дней своих не забуду я твоего благодеяния, даже когда сойду в подземное царство!

Женщина умолкла, и слезы снова хлынули из ее глаз.

Танский монах – по натуре своей человек сердобольный – не выдержал и тоже заплакал. Всхлипывая, стал он звать своих учеников:

–  Братья!

Бродившие поблизости Чжу Ба  цзе и Ша  сэн услышали зов своего наставника.

–  Уж не повстречался ли наш учитель с каким  нибудь своим родственником    – высказал предположение Чжу Ба  цзе.

Ша  сэн рассмеялся:

–  Вот еще, вздор какой!  – сквозь смех проговорил он.  – Сколько времени идем и не встретили на своем пути ни одного доброго человека! Откуда же мог взяться здесь родственник нашего учителя  

–  Чего же ради наставник расплакался    – упорствовал Чжу Ба  цзе.  – Пойдем, увидишь, чья правда.

Ша  сэн вернулся, отвязал коня, взвалил поклажу и крикнул:

–  Учитель! Зачем ты звал нас  

Когда ученики подошли к своему наставнику, тот указал им рукой на дерево.

–  Чжу Ба  цзе!  – вскричал он.  – Освободи эту добрую женщину! Спаси ее от смерти!

Чжу Ба  цзе, не задумываясь над тем, что может случиться, начал действовать.

Вернемся теперь к Великому Мудрецу Сунь У  куну, который все еще пребывал в воздухе. Заметив, что черное облако сгущается и накрыло светлое сияние, он воскликнул:

–  Дело дрянь! Уж не напал ли злой дух на нашего наставника   Бог с ним, с пропитанием, это пустяки. Надо скорей вернуться и узнать, что случилось с учителем!