西游记俄文版第四章第八十节1.3

 С этой мыслью Сунь У  кун тотчас повернул назад свое облачко и спустился в лесной чаще. Увидев, что Чжу Ба  цзе распутывает веревки, Сунь У  кун кинулся к нему, схватил за ухо и так ударил, что Дурень сразу же повалился наземь.

–  Ты что же это ни с того ни с сего повалил меня   Силу свою пробуешь, что ли    – спросил Чжу Ба  цзе, поднимаясь с земли.  – Мне наставник велел спасти человека!

–  Брось! Не развязывай!  – усмехнувшись, сказал Сунь У  кун!  – Это же оборотень! Видишь, как плачет, чтобы обмануть нас!

–  Ах ты, несносная обезьяна!  – в сердцах воскликнул Танский монах.  – Явился со своими глупыми выдумками! Как только тебе в голову пришло, что эта несчастная дева – оборотень  !

–  Наставник, ничего ты не понимаешь!  – отвечал Сунь У  кун.  – Все эти штучки мне хорошо известны. Оборотни, когда хотят полакомиться человечьим мясом, всегда так поступают.

Чжу Ба  цзе надулся.

–  Учитель!  – злобно проговорил он.  – Не верь ты ему, конской заразе! Обманывает он тебя! Девица эта из здешних мест, а мы пришли сюда из далекой восточной земли, никогда не имели с ней никаких дел, она не родственница нам, не возлюбленная. Зачем же зря говорить, что она оборотень  ! Это он услал нас вперед, а сам тем временем явился сюда, сделал с ней все, что ему было надо, а теперь валит весь грех на нее!

–  Негодяй!  – вскипел Сунь У  кун.  – Замолчи! Да разве за все время нашего путешествия я совершил хоть один проступок   А вот ты, обжора, только и думаешь, как бы удовлетворить свою похоть, и ради выгоды готов отца родного продать. Сознайся, уж не сам ли ты захотел породниться с ней, да и привязал ее к дереву!

Танский монах принялся мирить их.

–  Полно! Полно, Чжу Ба  цзе! Твой старший брат часто бывает прав. Раз он так говорит, давайте оставим ее здесь, бог с ней! Пойдем дальше своей дорогой!

–  Вот это правильно!  – в восторге воскликнул Сунь У  кун.  – Значит, тебе, наставник, покровительствует сама судьба! Скорей садись на коня. А как только выберемся из леса, найдутся люди, которые не откажут нам в подаянии.

Все четверо двинулись вперед, оставив оборотня привязанным к дереву.

Оставшись в лесу, оборотень, скрежеща зубами от ярости бормотал:

–  Много раз слыхала я о том, что Сунь У  кун обладает огромной волшебной силой, и вот нынче сама убедилась в том, что не зря про него идет такая молва. Зато Танский монах – совсем еще невинный отрок. Он сохранил свое целомудрие и, видимо, ни разу еще не источал из себя мужской силы. Я бы приворожила его к себе и сочеталась бы с ним брачными узами, чтобы обрести бессмертие, а эта обезьяна распознала меня, разбила все мои замыслы и увела монаха от меня. Освободи они меня от веревок, я тут же вцепилась бы в Танского монаха и завладела им! А теперь выходит, что зря я старалась. Постой! Позову  ка его еще разок! Посмотрим, что из этого получится!

Дева  оборотень, не дотрагиваясь до лиан, которыми была привязана, произнесла несколько ласковых слов и, легонько дунув, пустила их с попутным ветерком вдогонку, прямо в уши Танскому монаху. Хотите знать, о чем взывала она   Вот ее слова:

–  О наставник! Как мог ты не пожалеть человеческой жизни и обречь меня на верную гибель   Как после этого ты сможешь поклониться Будде и просить у него священные книги  

Услышав эти слова, Танский монах тотчас же придержал коня и воскликнул:

–  Сунь У  кун! Ступай назад и освободи деву от веревок.

–  Что это ты, наставник, опять вспомнил про нее    – удивился Сунь У  кун.

–  Да она ведь кричит!  – ответил Танский монах.

–  Ты что  нибудь слышишь    – спросил Сунь У  кун, обращаясь к Чжу Ба  цзе.

–  У меня, должно быть, уши заложило,  – ответил тот,  – ничего не слышу.

–  Ну, а ты, Ша  сэн, что  нибудь слышал  

–  Мне что  то ни к чему: иду себе с ношей, ни о чем не думаю, поэтому ничего не слышу,  – ответил он.

–  Вот и я тоже ничего не слышу,  – сказал Сунь У  кун, обращаясь к Танскому монаху.  – Ты скажи, наставник, что она там кричит  

–  Упрекает меня,  – ответил Танский монах,  – и совершенно справедливо. Говорит, как смогу я предстать перед Буддой и просить у него священные книги после того, как оставил ее погибать в лесу. Знаешь поговорку:   Спасти человеческую душу лучше, чем выстроить семиярусную пагоду  . Живо ступай, освободи ее! Сейчас это, пожалуй, важнее, чем священные книги и поклонение Будде!

Сунь У  кун дерзко рассмеялся.

–  Наставник! Раз тебе так приспичило совершить доброе деяние, то ничего не поделаешь, снадобья от этого нет никакого! Но ты вспомни, сколько гор тебе пришлось перейти за то время, что ты покинул восточные земли! Сколько злых дьяволов  оборотней попадалось в этих горах   Они хватали тебя, тащили в свои пещеры, а мне, старому Сунь У  куну, то и дело приходилось пускать в ход свой посох, убивать всяких бесов, чтобы выручать тебя из беды. И вдруг сейчас ты решил проявить жалость к какой  то ведьме  оборотню и хочешь, чтоб я спас ее.

–  Вот что я скажу вам, братья мои,  – серьезно проговорил Танский монах, перебивая Сунь У  куна.  – Еще древние люди говорили:   Если можешь совершить благодеяние, пусть самое малое, никогда не пренебрегай им; если же совершил злодеяние, не оправдывайся тем, что оно невелико  . Послушай меня, Сунь У  кун, и спаси несчастную деву!