西游记俄文版第四章第九十六节1.4

 Молебен закончился на третьи сутки. Танский наставник не переставал думать о храме Раскатов грома и, наконец, принял непреклонное решение отправиться в путь. Он вновь стал благодарить хозяина и прощаться с ним.

–  Уважаемый наставник! Зачем ты так торопишься   Видно, пеняешь на меня, что я все эти дни был занят молебном и не уделял тебе достаточно внимания  

–  Да что ты!  – перебил его Сюань  цзан.  – Мы и так причинили тебе столько беспокойства, весь дом взбудоражили. Не знаю даже, чем отблагодарить тебя за гостеприимство. Разве я посмею пенять на тебя  ! Но дело в том, что, отправляя меня в путь, мой премудрый государь спросил меня, когда я вернусь, и я по неразумию своему ответил, что вернусь через три года. Я никак не ожидал, что в пути будет столько препятствий. С тех пор как я покинул родину, прошло уже четырнадцать лет! Между тем я еще не знаю, когда получу священные книги. На обратный путь тоже потребуется лет двенадцать – тринадцать. Вот и выходит, что я нарушил священную волю моего государя! Чем смогу я искупить вину свою   Прошу тебя, добрый хозяин, позволь мне, бедному монаху, тотчас же отправиться в путь. Когда буду возвращаться, непременно навещу тебя снова и уж тогда ничто не помешает мне пожить у тебя подольше!

Чжу Ба  цзе не сдержался.

–  Наставник, какой ты несговорчивый!  – сказал он, вмешавшись в разговор.  – Никак не хочешь уступить. Наш почтенный хозяин, глава большой семьи и обладатель огромных богатств, дал обет приютить десять тысяч монахов! И вот теперь он выполнил свой обет. Нам следовало бы пожить у него хоть с годик, тем более что он сам чистосердечно просит нас об этом, да и нам это ничуть не помешает. Когда еще ты встретишь таких добрых людей! А ты хочешь отказаться от всех этих благ и снова выпрашивать подаяние  

Танский наставник вскрикнул от негодования и напустился на Чжу Ба  цзе

–  Ах ты, негодяй!  – закричал он.  – Только и знаешь, что жрать, ничего не смыслишь в путях возвращения к Истине. Вот уж, верно, про тебя, скотина, говорится:   Кто жрет из корыта, у того в животе свербит!   – Обратившись к остальным ученикам, он добавил: – Если и вы такие же чревоугодники, как этот Дурень, то завтра же я отправляюсь в путь один!

Заметив, что наставник от возмущения даже в лице изменился, Сунь У  кун схватил Чжу Ба  цзе за шиворот и стукнул его кулаком по голове.

–  Дуралей! Не знаешь, что говоришь!  – крикнул он.  – Смотри, как разгневал нашего наставника! Теперь он и на нас сердится!

–  Ну и здорово же ты его хватил!  – засмеялся Ша  сэн и, обернувшись к Чжу Ба  цзе, добавил: – Ты когда молчишь, и то вызываешь отвращение своим мерзким видом, а тут еще вздумал совать свое рыло!

Ба  цзе тяжело дышал, едва сдерживая вспыхнувшую в нем злобу. Однако он отошел в сторону и не посмел больше сказать ни слова.

Хозяин, чтобы восстановить мир, стал еще более любезным.

–  Почтенный наставник,  – сказал он, и лицо его расплылось в приветливой улыбке,  – не горячись! Потерпи еще денек, а завтра мы устроим вам проводы с флагами и барабанами. Я приглашу из соседних селений своих родных и близких и вместе с ними провожу вас.

В это время вошла хозяйка.

–  Уважаемый наставник!  – воскликнула она, обратившись к Танскому монаху.  – Раз уж ты пожаловал к нам, не отказывайся пожить у нас еще немного. Который день ты здесь  

–  Уже прошло полмесяца,  – удрученно ответил Танский наставник.

–  Ну и что же   Эти полмесяца зачтутся в число благодеяний хозяину дома,  – сказала хозяйка.  – У меня ведь тоже есть деньжата: я заработала их рукоделием. Вот и хочу на них угощать вас всех еще с полмесяца!

Не успела она договорить, как в зал вошли Коу Дун и его брат.

–  Уважаемые отцы!  – сказали они, обращаясь ко всем четверым монахам.  – Больше двадцати лет отец давал приют и пищу разным монахам, но таких замечательных, как вы, мы еще никогда не видели. Ныне, к счастью, обет выполнен, и вы, четверо, снизошли к нам, как луч яркого света в бедную хижину. Мы еще молоды, не знаем основ учения о причинах и следствиях, но нам приходилось часто слышать такую поговорку:   За добрые дела свекра воздастся свекру, за добрые дела свекрови воздастся свекрови, а кто не творит добрых дел, тому ничего не воздастся  . Вот поэтому наши родители и хотят теперь хоть сколько  нибудь угодить вам, чтобы при своем перерождении получить за это какое  нибудь воздаяние. Зачем же вы с таким упорством отказываете им в их просьбе   Да и мы, неразумные братья, тоже хотим угощать вас с полмесяца на те деньги, что скопили за уроки, а уж тогда и проводим вас!

–  Как же вы, премудрые братья, изволите проявлять мне свою любовь, когда я не осмеливаюсь принять даже приглашения вашей любезной матушки    – возразил Танский наставник.  – Я ни в коем случае не посмею принять вашего приглашения и нынче же утром тронусь в путь. Молю вас не винить меня за это. Нарушение срока, установленного моим государем, явится преступлением, не заслуживающим никакого снисхождения.

Убедившись, что Танского наставника не переспоришь, хозяйка и ее сыновья рассердились:

–  Мы от всего сердца предлагаем ему наше гостеприимство, а он упирается и слушать не хочет. Что ж, пусть отправляется! С какой стати утруждать себя напрасными уговорами!

С этими словами мать и сыновья отвернулись от Танского наставника и ушли к себе.

Чжу Ба  цзе снова не стерпел.

–  Учитель,  – проговорил он, обращаясь к Танскому наставнику,  – не надо так важничать! Недаром говорится:   Если приглашают, нужно оставаться, не то вызовешь нарекания!  . Мы бы еще месячишко пожили, потешили бы хозяйку и ее сыновей, вот бы и хорошо было. Зачем же торопиться  

Танский наставник снова вскрикнул от негодования и хотел было напуститься на него, но Дурень стал бить себя по щекам, приговаривая:

–  Ведь говорили тебе   помалкивай!  ,  – а ты опять лезешь!

Сунь У  кун и Ша  сэн прыснули со смеху.

–  Ты что это смеешься    – напустился наставник на Сунь У  куна, и, прищелкнув пальцами, стал читать заклинание о сжатии обруча.

В полном смятении Сунь У  кун встал на колени и начал оправдываться:

–  Учитель! Я ведь не смеялся! Честное слово, не смеялся! Молю тебя, не читай заклинание! Не читай!

Хозяин дома, видя, что ссора разгорается, не стал больше уговаривать их.

–  Почтенный наставник!  – вскричал он.  – Не надо ссориться. Обещаю тебе завтра же ранним утром проводить вас.

С этими словами хозяин удалился. Он велел своим письмоводителям написать сто листков с приглашениями всем его родным и близким в соседних селениях, чтобы они завтра рано утром прибыли на проводы почтенного монаха из Танского государства, направляющегося на Запад. Затем он велел поварам приготовить прощальный пир, а своему управляющему приказал распорядиться, чтобы изготовили двадцать пар разноцветных флагов и пригласили музыкантов. Кроме того, он велел из монастыря   Наньлайсы   вызвать буддийских монахов, а из монастыря   Дун  я  гуань   – даосских монахов, причем предупредил, что все должно быть готово завтра к часу сы.

Слуги, получив распоряжения от управляющего, отправились выполнять их.

Вскоре стало смеркаться. После вечерней трапезы все удалились на покой. Наступила пора, когда