第二天,廖丽亚对我说:
— Минька, сегодня я решила продать тряпичнику ещё одну какую-нибудь калошу.
“明卡,今天我决定再卖一只套鞋给收破烂的。”
Я обрадовался и говорю:
我高兴得跳了起来说:
— Леля, разве ты опять нашла в кустах калошу
“廖丽亚,难道你在小树丛里又拣到了套鞋?”
Леля говорит:
— В кустах больше ничего нет. Но у нас в прихожей стоит, наверно, я так думаю, не меньше пятнадцати калош. Если мы одну продадим, то нам от этого худо не будет.
廖丽亚说:
“小树丛里再也没有什么了,可是我家的前室里摆着套鞋,我看大概不少于十五只,要是我们卖掉一只,那不会挨骂的。”
И с этими словами Леля побежала на дачу и вскоре появилась в саду с одной довольно хорошей и почти новенькой калошей.
廖丽亚说完就跑进屋子里去了。一会儿就拿了一只完好的、差不多是崭新的套鞋回到了院子里。
Леля сказала:
— Если тряпичник купил у нас за две копейки такую рвань, какую мы ему продали в прошлый раз, то за эту почти что новенькую калошу он, наверное, даст не менее рубля. Воображаю, сколько мороженого можно будет купить на эти деньги.
廖丽亚说:
“上次我们卖掉的那只套鞋坏得一塌糊涂,收破烂的还给了我们两戈比。这只套鞋还挺新,可能他付给我们的钱不会少于一卢布。猜猜看,用这些钱可以买多少冰淇淋啊。”
Мы целый час ждали появления тряпичника, и когда мы наконец его увидели, Леля мне сказала:
我们等候收破烂的等了整整一个小时,最后总算盼到了。廖丽亚对我说:
— Минька, на этот раз ты продавай калошу. Ты мужчина, и ты с тряпичником разговаривай. А то он мне опять две копейки даст. А это нам с тобой чересчур мало.
“明卡,这次你去卖套鞋,你是男的,你去跟收破烂的说话。要不他还会只给我两戈比,这对咱们来说太少了。”
Я надел на палку калошу и стал махать палкой над головой.
我把套鞋挑在木棍上,开始在头顶上挥来挥去。
Тряпичник подошёл к саду и спросил:
收破烂的走近院子问:
— Что, опять продаётся калоша
“怎么,又要卖套鞋啦?”
Я прошептал чуть слышно:
— Продаётся.
我说话的声音轻得勉强才能听清:
“卖的。”
Тряпичник, осмотрев калошу, сказал:
— Какая жалость, дети, что вы мне всё по одной калошине продаёте. За эту одну калошу я вам дам пятачок. А если бы вы продали мне сразу две калоши, то получили бы двадцать, а то и тридцать копеек. Поскольку две калоши сразу более нужны людям. И от этого они подскакивают в цене.
收破烂的仔细看了看套鞋,然后说:
“多可惜啊,小朋友,你们怎么老是只卖一只套鞋。这只套鞋我付给你们五个戈比。假如你们一下子卖给我两只套鞋,你们就会得到二十个戈比,甚至三十个戈比。两只套鞋人家才要,这样的话,价钱也就猛涨了。”