俄语阅读：Сума,дай ума

    　Жили старик со старухой. Жили-горевали， с хлеба на квас перебивались. С весны до осени беду бедовали： лебедой да ягодами кормились.

 

　　Как-то раздобыл старик лукошко пшеницы и говорит：

 

　　- Все люди сеют да пашут， посеем и мы - будет у нас осенью свой хлеб.

 

　　Посеяли. Уродилась пшеница на славу. Старик со старухой не нарадуются， ходят каждый день， пшеницей любуются： пшеница стеной стоит， колос колоса тяжелее. Соседи завидуют：

 

　　- Эдакого урожая век не видано!

 

　　Приспело время хлеб убирать. Старик серпы наточил：

 

　　- Завтра， старуха， пойдём пшеницу жать!

 

　　В ту пору поднялся сильный ветер， налетела чёрная туча и выпал на старикову делянку крупный град. Тем градом выбило всю пшеницу， ни одного колоска не осталось.

 

　　Закручинился старик， голову повесил， а старуха ругается：

 

　　- Всю жизнь я с тобой， с бесталанным， горе горевала. Ни в чём тебе удачи нет. В кон-то веки разжились семенами да вырастили пшеницу - и тут лихо пристигло， стряслась беда. На иных полосах колоса не попортило， а у нас и зерна не осталось.

 

　　Утешает старик：

 

　　- Не плачь， старуха， не горюй， слезами да руганью убытков не воротишь. Тучу ветер пригнал， станем управу искать - пусть ветер и убытки возместит.

 

　　Ещё пуще старуха заругалась：

 

　　- Совсем ума лишился， мелет языком， чего слыхом не слыхано. Ищи-ка теперь ветра в поле! А старик своё твердит：

 

　　- Пойду с ветра спрашивать： ветер виноват - ветер и в ответе.

 

　　Обулся， оделся， взял в руки батожок и тронулся в путь-дорогу.

 

　　Шёл он долго ли， коротко ли， близко ли， далёко ли и добрался до высокой горы. Возле горы стоит большая изба. В избе четыре крыльца： одно выходит на восход солнца， другое - на полдень， третье - на запад， а четвёртое крыльцо - на полночь.

 

　　В ту пору загремели вёдра， спустилась по воду к реке старуха， старая-престарая - чуть только на ногах держится. Зачерпнула воды.

 

　　Поздоровался старик：

 

　　- Здравствуй， бабушка! Дай-ка подсоблю тебе воду донести.

 

　　- Здорово， добрый человек! Спасибо на приветливом слове. Проходи в избу， отдохни с дороги， а с вёдрами я и сама управлюсь： я ещё могутная.

 

　　Поднялись на крыльцо， вошли в избу. Старуха стол накрыла， гостя накормила， напоила， на печь уложила и стала выспрашивать：

 

　　- Куда， добрый человек， идёшь， куда путь держишь? По своей ли воле к нам попал или неволя-нужда привела?

 

　　- Ох， бабушка， не знаешь ты моей беды. Вырастили мы со старухой пшеничку， да пригнал ветер тучу с градом， и выбило всё начисто - зёрнышка не осталось. Нечем нам жить， хоть ложись да помирай. И вот пошёл я по белу свету управы искать.

 

 

 

　　- Ну， коли так - дело поправимое. Я ведь мать всех четырёх ветров， и сыновья из моей воли не вышли. По всему видать， обидел тебя озорник Полуночник， мой меньшой сын， горазд он на такие дела. Повремени немного： воротятся сыновья домой， заставлю виноватого тебе убытки воротить.

 

　　Через малое время послышался шум с восточной стороны， распахнулись двери с восточного крыльца - прилетел Восточный ветер. Вслед за тем пахнуло теплом с полуденной стороны - и слетел в избу с полуденного крыльца ласковый Полуденный ветер. И в ту же минуту из тех дверей， что на закат солнца выходят， явился Западный ветер. Как вдруг загремело， зашумело кругом， изба заходила ходуном - и с хохотом да с присвистом ворвался в избу с полуночной стороны Полуночник-ветер.

 

　　- Ох， и задал я сегодня страху судам на море! Наигрался， натешился， есть хочу!

 

　　Старуха тем временем на стол накрыла， накормила， напоила сыновей и говорит：

 

　　- Ну， кто из вас， сынки， недавно беду натворил?

 

　　Позвала старика：

 

　　- Ступай， говори， не бойся ничего! Старик спустился с печи и рассказал всё， как дело было. Присмирел Полуночник， голову опустил.

 

　　- Видно， ты， Полуночник， виноват，- сказала мать，- тебе и ответ держать.

 

　　- Ничего， мама，- Полуночник головой тряхнул，- всё дело поправится! А ты， гость дорогой， смел да напорист - эдаких я люблю. Коли не побоялся на меня управу искать да всю правду в лицо сказать， будь мне названым братом， а о потере не печалься.

 

　　Достал из-за пазухи свёрток， подал старику：

 

　　- Вот тебе скатерть-самобранка - всегда будешь сыт. Только скажи： “Попить， поесть!” - разверни скатерть - и ешь， пей， чего только душа пожелает. Только， чур， уговор： пойдёшь домой - на постоялый двор не заходи.

 

　　Старик поблагодарил своего названого брата да мать четырех ветров за ласковый прием， за угощение да за подарок и отправился в обратный путь.

 

　　Шёл， шёл， шёл и так крепко притомился， совсем из сил выбился， сам думает：

 

　　“Придётся переночевать， сегодня домой всё равно не попасть. Чего это Полуночник не велел мне на постоялый двор заходить? Ведь не в поле мне ночевать! Хлеб свой - хоть у попа стой”.

 

　　И зашёл на постоялый двор. Сел у стола， отдыхает， хозяин спрашивает：

 

　　- Может， поужинать собрать? Заказывай!

 

　　- Ничего мне покупного не надо， всё у меня своё есть.

 

　　С теми словами достал из-за пазухи скатерть， развернул и говорит：

 

　　- Попить， поесть!

 

　　Батюшки-светы， откуда что взялось： наставились кушанья разные， меда душистые， закуски， заедки всякие - стол ломится! Пей， ешь - душа мера!

 

　　Хозяин остолбенел， глядит во все глаза， слова вымолвить не может. Эдакого дива век не видал.

 

　　И старик рад-радёхонек：

 

　　- Будет теперь нам со старухой чего пить， есть， будет чем и добрых людей употчевать. И на радости зовёт хозяина：

 

　　- Садись со мной ужинать и своих всех， кто у тебя есть， зови - угощенья на всех достанет.

 

　　Хозяин кликнул жену да ребят， и подсели все к старику за стол. Сидят угощаются.

 

　　Тут хозяину и запала дума：

 

　　“Вот бы эта скатерть мне пригодилась!”

 

　　После ужина старик повалился на лавку и крепко уснул. Хозяин подменил скатерть-самобранку точь-в-точь такой же по виду простой скатертью.

 

　　На другое утро старик пробудился ни свет ни заря и скорым-скоро пошёл домой.

 

　　Старуха встретила его бранью：

 

　　- Где тебя только леший носит? Дома ни зерна хлеба， ни полена дров нету， а ему и горя мало!

 

　　- Молчи， старуха! Садись за стол， угощайся， чего только твоя душа пожелает， пей， ешь вволю! Усадил старуху за стол， развернул скатерть：

 

　　- Попить， поесть! Что такое? Нет ничего……

 

　　Старик ещё раз скатерть тряхнул， развернул， рукой прихлопнул：

 

　　- Попить， поесть! Опять ничего.

 

　　Старуха не вытерпела， вскочила， схватила сковородник：

 

　　- Ох ты， пустомеля， шутки шутить да насмехаться вздумал! - И раз， раз сковородником： - На вот， на тебе， постылый!

 

　　Насилу вырвался старик из избы - да наутёк.

 

　　Остановился за околицей：

 

　　- Тут что-нибудь да не так. Видно， Полуночник обманул меня. Ну， да не на того напал! Теперь мне дорога знакомая.

 

　　И пошёл к матери четырёх ветров.

 

　　Много ли， мало ли， долго ли， коротко ли шёл и пришёл к высокой горе， к большой избе с четырьмя крыльцами. Вечером дело было. Как раз братья-ветры со всех четырёх сторон домой торопились. Подхватили гостя и снесли в избу.

 

　　Поздоровался старик с матерью четырёх ветров да с братьями-ветрами и говорит Полуночнику：

 

　　- Не по-братски ты， названый брат， поступаешь. Твоя скатерть-самобранка всего один раз меня накормила， напоила， да на том дело и кончилось. Гоже ли так надо мной насмехаться?

 

　　- Погоди， погоди， - говорит Полуночник. - Заходил ты на постоялый двор?

 

　　- Заходил.

 

　　- Ну， вот сам себя во всём и вини， коли меня не послушался.- Достал кошелёк из-за пазухи. - Возьми этот кошелёк и ступай. Никогда у тебя ни в чём нужды не будет. Что понадобится， потряси кошелёк - и сколько надо денег， столько и натрясёшь. Да смотри， помни моё слово： никуда дорогой не заходи.

 

　　Гостя накормили， напоили， и отправился он домой. Скоро сказка сказывается， а ещё того пуще старик домой торопится.

 

　　Шёл да шёл и дошёл до того самого постоялого двора， где раньше останавливался.

 

　　“Совсем я отощал， да и ноги больше не гнутся， всё равно до дому сегодня не дойти. Зайду переночую”.

 

　　Зашёл， поздоровался. Хозяин постоялого двора узнал старика， ласково поздоровался， встретил， как родного：

 

　　- Садись， отдыхай， добрый человек. Коли не побрезгуешь нашим угощением， заказывай попить-поесть с дороги.

 

　　“Дай попробую， чем меня наградил Полуночник!”

 

　　Велел подать ужин， да и зовёт：

 

　　- Садись， хозяин， и своих всех зови， да что есть у тебя в печи， всё на стол мечи! За всё рассчитаюсь， в убытке не останешься.

 

　　Хозяин засуетился， наносил разных кушаньев да всяких напитков， позвал жену да детей， и все стали угощаться.

 

　　Пьют， едят， а хозяину не терпится узнать， какая у старика диковинка есть. Всё новых и новых кушаньев требует， а чем станет рассчитываться?

 

　　Терпел， терпел и говорит：

 

　　- Ну， добрый человек， спасибо за угощенье， пора отдыхать. Завтра ведь рано， чай， пойдёшь - рассчитаемся за всё сегодня.

 

　　Старик достал из-за пазухи кошелёк-самотряс. Тряхнул раз， другой - и посыпалось серебро да золото. Натряс， насыпал полное блюдо денег.

 

　　- Бери， хозяин， всё твоё - у меня этого добра хватит!

 

　　А сиделец уставился на старика， сидит， молчит. Потом схватил блюдо и ну деньги руками перебирать： деньги правильные， золото да серебро настоящее.

 

　　- Вот это диковина!

 

　　Повалился гость спать и уснул крепким непробудным сном. Спит， беды над собой не чует， а беда-невзгода тут как тут.

 

　　Разыскал хозяин постоялого двора такой же кошелёк и подменил стариков кошелёк-самотряс. Поутру рано вскочил старик и пошёл домой.

 

　　Дома только успел через порог переступить， выхватил из-за пазухи кошелёк， показывает：

 

　　- Не бранись， старуха， на этот раз без обмана. Подай скорее лукошко， денег натрясу， и ступай на базар， покупай чего надо.

 

　　Поглядела старуха недоверчиво. Принесла лукошко， ждёт， чего будет?

 

　　Тряхнул старик кошельком раз и другой， выпала старая медная пуговица - и больше ничего нет. Снова стал трясти кошелёк. Тряс， тряс - всё без толку.

 

　　Тут старуха давай старика потчевать тем， что под рукой было.

 

　　Бьёт， а сама плачет， бранится：

 

　　- Ох ты， пустозвон， пустомеля， загубил меня， горемычную! Всю жизнь с тобой промаялась， хорошего дня не видала， а на старости лет и совсем рехнулся， день ото дня глупее становится.

 

　　Била， покуда лукошко не рассыпалось， потом кинулась за кочергой. А старик - дай бог ноги - выскочил из избы и бежал до тех пор， покуда деревня из глаз не скрылась. Остановился： “Ну куда теперь податься? Старуха бранится да дерётся， а мне после таких обманов и на глаза ей показаться нельзя. Покуда управы не найду， домой не ворочусь. Уж не подменил ли хозяин постоялого двора мои диковинки? Либо ветер Полуночник насмехается? Пойду к своему названому брату： хозяин постоялого двора， коли и подменил скатерть да кошелёк， всё равно не признается”.

 

　　Третий раз пошёл старик к высокой горе.

 

　　Ветер Полуночник дома был. Вышел он из избы и неприветливо встретил старика：

 

　　- Я всё про тебя знаю. Опять меня не послушался， пеняй теперь на себя! На вот тебе эту суму и живи своим умом. Пристигнет нужда - встряхни суму да скажи только： “Сума， дай ума!”-и увидишь， что будет. А теперь прощай!

 

　　Ничего больше не сказал Полуночник， засвистал， загикал， взвился под облака и улетел за тридевять земель， за тридевять морей.

 

　　Надел старик суму и поплёлся обратно. Идёт и думает： “Хорошо бы поесть-попить!” И снял суму с плеч да крикнул：

 

　　- Сума， дай ума!

 

　　В ту же минуту выскочили из сумы два молодца с дубинками и принялись старика бить-колотить. И до тех пор били， покуда он не догадался крикнуть：

 

　　- Двое， в суму! Молодцы тотчас скрылись.

 

　　Сперва старик опешил， а потом понял， зачем Полуночник наградил его этой диковинкой……

 

　　- Видно， не Полуночник， а хозяин постоялого двора подменил скатерть и кошелёк. Ну， теперь знаю， что надо делать!

 

　　Идёт знакомой дорогой， усмехается： “Подменить-то ты подменишь， сиделец， и ума попросишь на свою беду!”

 

　　Дошёл до постоялого двора， а хозяин увидал его в окошко， выскочил на крыльцо：

 

　　- Заходи， заходи， гость дорогой!

 

　　Привёл старика в горницу и вьюном вьётся：

 

　　- Кафтан вот сюда повесим， а батожок в этот угол поставим.- Пододвинул скамейку к печке： - Садись， грейся， а я велю на стол собирать， сегодня мой черёд тебя угощать.

 

　　Суетится， кричит：

 

　　- Жена， жена， радость-то у нас какая! Поди сюда!