静静的顿河俄语版第四部第七节（18.12）

 Все трое молча чокнулись, выпили.

- Дорога-то у нас одна, да едут все по-разному... - снова заговорил Григорий, морщась и тщетно стараясь поймать вилкой скользивший по тарелке абрикос. - Один ближе слезет, другой едет дальше, вроде как на поезде...

- Вы разве не до конечной станции собираетесь ехать?

Григорий чувствовал, что пьянеет, но хмель еще не осилил его; смеясь, он ответил:

- До конца у меня капиталу на билет не хватит... А вы?

- Ну, у меня другое положение: если даже высадят, то пешком по шпалам пойду до конца!

- Тогда счастливого путя вам! Давайте выпьем!

- Придется. Лиха беда начало...

Лейтенант чокался с Григорием и поручиком, пил молча, почти не закусывал. Лицо его стало кирпично-красным, глаза посветлели, в движениях появилась рассчитанная медлительность. Еще не допили второй бутылки, а он уж тяжело поднялся, уверенно прошел к чемоданам, достал и принес три бутылки коньяку. Ставя их на стол, улыбнулся краешком губ, что-то пробасил.

- Мистер Кэмпбелл говорит, что надо продлить удовольствие. Черт бы его побрал, этого мистера! Вы как?

- Что ж, можно продлить, - согласился Григорий.

- Да, но каков размах! В этом английском теле - душа русского купца. Я, кажется, уже готов...

- По вас не видно, - слукавил Григорий.

- Кой черт! Я слаб сейчас, как девица... Но еще могу соответствовать, да-да, могу соответствовать, и даже вполне!

Поручик после выпитого стакана заметно осовел: черные глаза его замаслились и начали слегка косить, лицевые мускулы ослабли, губы почти перестали повиноваться, и под матовыми скулами ритмично задергались живчики. Выпитый коньяк подействовал на него оглушающе. У поручика было выражение, как у быка, которого перед зарезом ахнули по лбу десятифунтовым молотом.

- Вы ишо в полной форме. Впились, и он вам нипочем, - подтвердил Григорий. Он тоже заметно охмелел, но чувствовал, что может выпить еще много.

- Серьезно? - Поручик повеселел. - Нет, нет, я несколько раскис вначале, а сейчас - пожалуйста, сколько угодно! Именно - сколько угодно! Вы мне нравитесь, сотник. В вас чувствуется, я бы сказал, сила и искренность. Это мне нравится. Давайте выпьем за родину этого дурака и пьяницы. Он, правда, скотоподобен, но родина его хороша. "Правь, Британия, морями!" Пьем? Только не по всей! За вашу родину, мистер Кэмпбелл! Поручик выпил, отчаянно зажмурившись, закусил ветчиной. - Какая это страна, сотник! Вы не можете представить, а я жил там... Ну, выпьем!

- Какая бы ни была мать, а она родней чужой.

- Не будем спорить, выпьем!

- Выпьем.

- Из нашей родины надо гниль вытравлять железом и огнем, а мы бессильны. Оказалось так, что у нас вообще нет родины. Ну и черт с ней! Кэмпбелл не верит, что мы справимся с красными.

- Не верит?

- Да, не верит. Он плохого мнения о нашей армии и с похвалой отзывается о красных.

- Он участвовал в боях?

- Еще бы! Его едва не сцапали красные. Проклятый коньяк!

- Крепок! Он такой же, как спирт?

- Немного слабее. Кэмпбелла выручила из беды кавалерия, а то бы его взяли. Это - под хутором Жуковом. Красные тогда отбили у нас один танк... Вид у вас грустный. В чем дело?

- У меня жена недавно померла.

- Это ужасно! Остались дети?

- Да.