简爱俄语版（十五）

Глава III

     Помню одно: очнулась я, как после страшного кошмара; передо мною рдело

жуткое багряное сияние, перечеркнутое широкими черными полосами. Я слышала

голоса, но они едва доносились до меня, словно заглушаемые шумом ветра или

воды; волнение, неизвестность и всепоглощающий страх как бы сковали все мои

ощущения. Вскоре, однако, я почувствовала, как кто-то прикасается ко мне,

приподнимает и поддерживает меня в сидячем положении, - так бережно еще

никто ко мне не прикасался. Я прислонилась головой к подушке или к чьему-то

плечу, и мне стало так хорошо...

     Еще пять минут, и туман забытья окончательно рассеялся. Теперь я

отлично понимала, что нахожусь в детской, в своей собственной кровати, и что

зловещий блеск передо мной - всего-навсего яркий огонь в камине. Была ночь;

на столе горела свеча; Бесси стояла в ногах кровати, держа таз, а рядом в

кресле сидел, склонившись надо мной, какой-то господин.

     Я испытала невыразимое облегчение,   благотворное чувство покоя и

безопасности, как только поняла, что в комнате находится посторонний

человек, не принадлежащий ни к обитателям Гейтсхэда, ни к родственникам

миссис Рид. Отвернувшись от Бесси (хотя ее присутствие было мне гораздо

менее неприятно, чем было бы, например, присутствие Эббот), я стала

рассматривать лицо сидевшего возле кровати господина; я знала его, это был

мистер Ллойд, аптекарь, которого миссис Рид вызывала, когда заболевал

кто-нибудь из слуг. Для себя и для своих детей она приглашала врача.

     - Ну-ка, кто я? - спросил он.

     Я назвала его и протянула ему руку; он взял ее, улыбаясь, и сказал:

     - Ну, теперь мы будем понемножку поправляться.

     Затем он снова уложил меня и, обратившись к Бесси, поручил ей особенно

следить за тем, чтобы ночью меня никто не беспокоил. Дав ей еще несколько

указаний и предупредив, что завтра опять зайдет, он удалился, к моему

глубокому огорчению: я чувствовала себя в такой безопасности, так спокойно,

пока он сидел возле моей кровати; но едва за ним закрылась дверь, как в

комнате словно потемнело и сердце у меня упало, невыразимая печаль легла на

него тяжелым камнем.

     - Может быть,  вы теперь заснете, мисс? - спросила Бесси с необычайной

мягкостью.

     Я едва осмелилась ей ответить, опасаясь, как бы за этими словами не

последовали более грубые.

     - Постараюсь.

     - Может быть, вы хотите пить или скушаете что-нибудь?

     - Нет, спасибо, Бесси.

     - Тогда я, пожалуй, лягу, уже первый час; но вы меня кликните, если вам

ночью что понадобится.

     Какое небывалое внимание! Оно придало мне мужества, и я спросила:

     - Бесси, что со мной случилось? Я больна?

     - Вам стало нехорошо в красной комнате, наверно от плача; но теперь вы

скоро поправитесь.