简爱俄语版（二十五）

     Какими долгими казались мне часы, когда я ожидала разъезда гостей и

шагов Бесси в коридоре; иногда она забегала в течение вечера - взять

наперсток или ножницы или принести мне что-нибудь на ужин - булочку, пирожок

с сыром, - и тогда она усаживалась на краю постели, пока я ела, а затем

подтыкала под матрац края одеяла, а два раза даже поцеловала меня, говоря:

«Спокойной ночи, мисс Джен». Когда Бесси была так кротко настроена, она

казалась мне лучшим, красивейшим и добрейшим созданием на свете; и я

страстно желала, чтобы она всегда была приветливой и внимательной и никогда

бы не толкала меня, не дразнила, не обвиняла в том, в чем я была неповинна,

как это с ней часто случалось. Теперь мне кажется, что Бесси Ли была очень

одарена от природы: она делала все живо и ловко и к тому же обладала

замечательным талантом рассказывать сказки, которые производили на меня

огромное впечатление. Она была прехорошенькой, - если мои воспоминания о ее

лице и фигуре не обманывают меня. В моей памяти встает стройная молодая

женщина, черноволосая и темноглазая, с правильными чертами, со свежим,

здоровым румянцем;   но вся беда в   том,   что у   нее был резкий и

неуравновешенный характер и весьма смутные представления о беспристрастии и

справедливости; но даже и такой я предпочитала ее всем остальным обитателям

Гейтсхэдхолла.

     Это произошло пятнадцатого января, около девяти часов утра. Бесси ушла

вниз завтракать; моих кузин еще не позвали к столу. Элиза надевала шляпку и

старое теплое пальто,   собираясь идти кормить своих кур, - занятие,

доставлявшее ей большое удовольствие. Когда они неслись, она с не меньшим

удовольствием продавала яйца экономке и копила вырученные деньги. Элиза была

страшная скареда и прирожденная коммерсантка. Это сказывалось не только в

том, что она продавала яйца и цыплят, но и в том, как она торговалась с

садовником из-за рассады и семян, - ибо миссис Рид приказала ему покупать у

этой юной леди псе, что произрастало на ее грядках и что она пожелала бы

продать. Элиза же ничего бы не пожалела, лишь бы это сулило ей прибыль. Что

касается денег, то она прятала их по всем углам, завертывая в тряпочки или

бумажки; но когда часть ее сокровищ была случайно обнаружена горничной,

Элиза, боясь, что пропадет все ее достояние, согласилась отдавать их на

хранение матери, но притом, как настоящий ростовщик, - из пятидесяти -

шестидесяти процентов. Эти проценты она взимала каждые три месяца и

аккуратно заносила свои расчеты в особую тетрадку.